Сергей Наумов - Время талых снегов
— Значит, ложный след.
— Значит, так, товарищ Бегичев.
Узоров задумался. За пять лет службы на границе Петр привык, размышляя, сопоставлять факты, анализировать их со скрупулезной тщательностью. Сейчас его волновала мысль: случаен ли выход Сайфулы в пустыню, совпадение ли это... Нарушитель исчез, а наутро в пустыню пошел Сайфула. Совпадение? Вполне может быть. А если преднамеренность? Нужно увидеть Сайфулу. Что-то есть подозрительное в том, как он уходит.
Сержант развернул рацию и достал сложенный вчетверо лоскут выгоревшего брезента.
— Антон, сделай тень.
Бегичев встал над рацией и развернул брезент.
— Ну, что? — спросил Антон, когда Узоров закончил сеанс и упаковал рацию.
— Будем напрашиваться к Сайфуле в гости. Будем угощать старика водой. Если у него ее нет...
Сайфула настороженно и насмешливо смотрел на пограничников из-под лохматой, надвинутой на глаза папахи.
— Салам алейкум, — первым приветствовал старика Узоров.
— Алейкум салам, начальник, — спокойно ответил тот и жестом пригласил пограничников к костру, над которым висел котелок.
— Шурпу варишь? — спросил сержант.
— Угощайтесь, — сдержанно сказал старик.
— Спасибо. Мы гости нежданные и ненадолго. Чужого не встречал в пустыне?
Старик прищурился, неторопливо помешивая варево в котелке.
— Нет, начальник.
— Как добыча? — спросил сержант.
— Слава аллаху, как всегда.
— Змеи? — кивнул Узоров на пыльные черные курджумы.
— Есть немного.
— Вода нужна?
— Спасибо, начальник. Я много не пью.
Дым костра сузил глаза говорившего.
— Черепах твоих видел. Спят...
Сайфула равнодушно кивнул головой.
— Покажи, что поймал...
На лице сержанта появилось почти мальчишеское любопытство.
Старик исподлобья внимательно взглянул на Узорова, в глазах на мгновение промелькнула ярость.
— Сам смотри. Гюрза не любит, когда тревожат ее сон.
Не спуская глаз с Сайфулы, сержант подошел к курджумам. Поднял один из них, сделал движение, словно развязывал мешок.
Старик бесстрастно помешивал варево в котелке. Легкая усмешка застыла на его губах.
Узоров вернулся к костру.
— Как же ты их ловишь, Сайфула?
Старик кивнул на длинную бамбуковую палку, расщепленную на конце.
— Сделаю себе такую же, — сказал сержант. — Желаю удачи...
Сайфула встал, приложил руки к груди, вежливо поклонился.
— Курджумы тяжелы. Сколько, по-твоему, весит одна змея, Антон?
— Килограмма два.
— Надо знать точно. В каждом курджуме килограммов по пятнадцать. Если принять твой счет, старик поймал пятнадцать змей, что маловероятно. И учти, он петляет по пустыне с такой тяжестью, а не идет обратно домой. И вспомни — черепахи. Зачем усыплять черепах, их уже не унести. Через двенадцать часов они проснутся. Сайфула знал, что по его следу пойдут.
— И от воды отказался, — сказал Бегичев и дотронулся до пустой фляжки.
— Вода... — задумчиво протянул Узоров. — С вертолета обшарили весь квадрат и, кроме Сайфулы, не обнаружили никого. Для кого же старик несет воду?
— Что? — вскинулся Бегичев.
— В курджумах вода, Антон, — спокойно пояснил сержант.
— Нужно задержать старика, — твердо сказал Бегичев.
— Это было бы слишком хорошо для нарушителя. И для Сайфулы тоже. Что ты докажешь? Что человек взял с собой в пустыню большой запас воды. Нам с тобой важно знать, где он оставит эту воду? И кто за ней придет?
Шагая по сыпучему склону бархана, Узоров думал о человеке, для которого Сайфула нес воду. Сержант понимал, что старик выполнял роль подвижного промежуточного колодца. Поэтому и обходил сторожевую башню. Он видел вертолет и догадывался, что колодец в башне может быть блокирован пограничниками. На что же теперь надеялся старик? Он должен понимать: мы не выпустим его из поля видимости. Куда он пойдет?
Узоров сделал небольшой крюк по пескам, выбрал самый высокий бархан и достал бинокль.
Сайфула все так же сидел у костра. Похоже было, что он молился.
Старик даже не погасил огня, и тонкая струйка дыма тянулась вверх. Это было похоже на сигнал, на предупреждение об опасности.
Прошел час, но ничто не изменилось в позе старика, два раза он подбрасывал ветки саксаула в костер и застывал, как изваяние.
Изменения произошли в пустыне. Потускнело солнце. Горизонт задернулся бурой пеленой. Внезапно закурились серой пылью гребни барханов. Словно глубокий вздох пронесся над песками, и зашуршали, зазмеились тысячи желтых ручьев.
Вскоре вершины барханов скрылись в тучах песка. Раскаленные песчинки яростно хлестали по лицу, но Узоров не опускал бинокля. Он встал, чтобы лучше видеть. На миг среди пышущей жаром мутной пелены ему удалось разглядеть поднявшегося с земли старика. Взвихренный страшной силой ветра песок заслонил фигуру Сайфулы и все вокруг.
— Он уходит, Антон, — прокричал сержант.
— Радируй в отряд, — скороговоркой выпалил Бегичев, — и пойдем следом.
— Нужно переждать бурю, — склонившись к товарищу, снова прокричал Узоров, — и сберечь рацию. Мы не знаем, сколько будет бушевать афганец. Доберемся до старой кошары и там переждем бурю. Кошара слева от нас в двух километрах...
Старая, заброшенная пастухами кошара открылась внезапно среди плотной жгучей мглы. Некогда обшитое кошмой и дранкой помещение являло собой грустное зрелище. Ветер продувал его насквозь, распахнутые ворота бились и скрипели в ржавых петлях.
Узоров захлопнул ворота и привязал их бечевкой к толстой жердине.
Бегичев привалился к стене, где меньше дуло, и, едва разлепив спекшиеся губы, пробормотал:
— Пить...
Сержант встряхнул ею за плечи, нащупал пустую фляжку на поясе Антона. Молча отцепил свою, протянул товарищу.
Бегичев сделал большой глоток и, отвернувшись, возвратил фляжку.
Сержант только смочил губы. Он вспомнил слова Ермакова, сказанные во время беседы перед поиском.
«Синоптики предсказывают песчаную бурю. Держитесь ближе к строениям, их у вас два: развалины сторожевой башни и кошара. Укроетесь там в случае необходимости. И берегите воду...»
Узоров нащупал упрятанную в ранец трехлитровую флягу — НЗ и тихонько вздохнул. Хотелось пить, но больше хотелось смочить иссеченное песком лицо.
Афганец бушевал весь остаток дня и только к ночи затих. Кошару занесло песком по самую крышу, и Узоров с Бегичевым потратили целый час, чтобы выбраться на поверхность.
Огромные лохматые звезды висели над пустыней. Небо, яркое от звездного свечения, соприкасалось на горизонте с землей, внезапно обрывалось сплошной темнотой. В ней едва просматривались только гребни барханов, да угрюмо поскрипывал саксаул.
