Леонтий Раковский - Константин Заслонов
Обзор книги Леонтий Раковский - Константин Заслонов
Константин Заслонов
Героическим
белорусским
партизанам
Партизаны, партизаны,
Белорусские сыны!
Бейте ворогов поганых,
Режьте свору окаянных,
Свору черных псов войны!
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
I
Сегодня сам начальник депо — Константин Сергеевич Заслонов — осматривал приготовленный для промывки паровоз.
На стойле ожидал не какой-либо устаревший товарный «Щ», которого железнодорожники звали попросту «щукой», а быстроходный, новейший «ФД».
Вокруг него с молотком и мелом в руке неторопливо ходил, тщательно осматривая паровоз, приемщик наркомата, а Заслонов лазил где-то под паровозом в смотровой канаве. Его свеча медленно подвигалась вперед.
Заслонов стучал по гайкам и бандажам, как дятел, — пробовал, всё ли в порядке. За ним, пригнувшись, ходил высокий, быстрый Толя Алексеев, старший машинист «ФД». Заслонов указывал ему на все неполадки.
В цех из конторы вошла с бумагой и карандашом в руке курносая Вера Шмель.
Она смотрела по сторонам, видимо, разыскивая кого-то. Ближе всех к ней оказались два молодых слесаря, работавших у верстака, — Женя Коренев и его друг Леня Вольский.
Женя был светловолос, словно из желтой мели, а Леня — черен, коренаст и более крепок, чем Женя.
— Ребятки, а где дядя Костя? — спросила их Вера. («Дядей Костей» все деповцы звали заглаза Константина Сергеевича Заслонова.)
— Где ж ему быть, как не под паровозом, — живо ответил Коренев.
Вера смотрела, не понимая: под которым? В «промывке» стояло четыре паровоза.
— Вон, под «ФД», — вскинул на нее глаза Леня.
Вера пошла вперед.
Она осторожно обошла тележку для перевозки дышла, стоящую на самой дороге, и направилась к «ФД».
— До дяди Кости у нас был начальником депо Иван Васильевич. Его называли — «Иван Грозный». Так он никогда не подписывал ни одной бумажки в цехе. Обязательно неси в кабинет! — сказал Леня, работавший в депо не первый год.
— Дядя Костя не формалист, — согласился Женя. — Я видел: он пришел в кино, а к нему и там ребята подходят с разными делами…
— Что это сегодня дежурный по депо носится, как угорелый? — спросил Леня.
— Опоздал поставить на промывку «Щ».
— Почему?
— Не успел. Скопилось много паровозов.
— Ну, и достанется же ему от дяди Кости! Я схожу в инструменталку, — сказал Леня уходя.
Женя остался один.
А Вера ждала у паровоза.
Заслонов только что показался из смотровой канавы. Он вышел наверх и, протягивая руку машинисту Алексееву, вылезавшему вслед за ним, продолжал:
— Обратите внимание, товарищ Алексеев, на подбивку паровозных букс. Освежите подбивочку. Машина у вас в хорошем состоянии. Я доволен! Вы ко мне? — сказал он, увидев Веру.
— Да. Подпишите, Константин Сергеевич!
Заслонов подписал бумагу и пошел из «промывки» к себе в кабинет, — сбросить комбинезон, в котором лазил под паровоз. Начальник депо шел, хозяйским глазом глядя вокруг. Он сразу же увидел — по цеху плавал дым. Это надымил переносный горн.
На соседнем стойле, против «ФД», стоял с обдерганной обшивкой и измятыми подножками маневровый «О» — многострадальная «овечка».
Котельщики выпрямляли и заклепывали погнутые во время маневровой работы подкладки под буферные стаканы и начадили.
Заслонов недовольно сдвинул черные густые брови. Его карие, всегда спокойные глаза сердито вспыхнули.
— Откройте вытяжной зонт: ишь, надымили как! — сказал он, проходя мимо котельщиков.
Увидев Женю Коренева, Заслонов остановился у верстака.
Коренев был самым молодым слесарем в бригаде: ему только что пошел семнадцатый год. Он работал слесарем всего два месяца.
Константин Сергеевич любил Женю за расторопность и сметливость.
— Женя, у тебя завтра футбол? — спросил он.
Женя был капитаном юношеской футбольной команды депо.
— После обеда играем с городскими.
— А утро свободно?
— Свободно.
— Тогда приходи пораньше — обновим «жар-птицу»! — улыбнулся Заслонов.
— Непременно приду, Константин Сергеевич! — ответил ему вслед Женя.
II
Уже полтора часа работала вторая смена. В депо всё шло заведенным порядком, и Константин Сергеевич позволил себе сходить домой пообедать.
Вечер был тихий. Жара, точно нехотя, спадала. Заслонов шел и с удовольствием думал, что завтра будет такой же солнечный, радостный день.
Он всегда ходил через станцию.
Когда Константин Сергеевич прошел пути, мимо него с грохотом промчался шестнадцатый скорый Брест — Москва. Из паровозной булки глянуло задорное, загорелое лицо помощника машиниста Сергея Пашковича, сидевшего за левым крылом.
Перрон сразу наполнился народом. Из вагонов на платформу прыгали пассажиры и, как всегда, спрашивали у проводников: «Долго стоим?», «Где буфет?»
— Товарищ ТЧ[1], здравствуйте! — тронул кто-то Константина Сергеевича за локоть.
Заслонов обернулся. Перед ним, с портфелем в руке, стоял секретарь райкома — Ларионов, видимо, приехавший с шестнадцатым.
Это был седой человек лет сорока.
— Что, домой? — спросил он у Заслонова после первых приветствий.
— Вырвался пообедать. А вы, товарищ Ларионов, из Минска?
— Да.
— Я в Минске с полгода не был. Как он там?
— Не узнаете: строится, растет — день ото дня становится красивее!
— Как и вся наша страна. Так и должно быть! А урожай под Минском какой?
— Не хуже нашего. Хлеба и травы прекрасные. Будет у нас и хлеба и кормов вволю. Вам, железнодорожникам, придется потрудиться с перевозкой зерна.
— Перевезем. Скоро уж и вагоны под зерно начнут прибывать.
— А своих слесарей на уборочную готовите посылать?
— Готовим. Поможем.
— Дело доброе! Уборка уже не за горами.
Они вышли на привокзальный двор. Райкомовская «эмка» ждала у киоска.
Шофер улыбался, приветствуя обоих.
— Садитесь, товарищ Заслонов, подвезем, — предложил Ларионов.
— Благодарю, мне недалеко. Я хочу пройтись, вечер-то какой чудесный! Завтра я вдоволь накатаюсь на своей «жар-птице».
