Виктор Сафронов - Привет из ада
Обзор книги Виктор Сафронов - Привет из ада
Посвящается Алёне
Глава 1 ОСОБНЯК
Для того чтобы проникнуть в новый шикарный особняк, молодому вору — Коле Рысаку, пришлось по приставной лестнице сперва взбираться на балкон, выдавливать стекло и только потом проникать в полупустое жилище.
Времени было мало следовало торопиться. Он сразу бросился в небольшой чулан рядом с кухней
— Все-таки Байкал сукой оказался, — с тоской думал он, по пути на кухню. — А ведь обещал, мамой клялся: "Наколка верная. Делов-то на пять минут. Только заскочишь, возьмешь сейф и все". — Деньги мне. Ему за наколку бумаги, которые там окажутся.
Байкал был воровским авторитетом одним из немногих оставшихся живым в очередной криминальной войне. В настоящий момент после полученного огнестрельного ранения он отлеживался на одной из воровских малин. Кто в него стрелял, по чьему указанию было не ясно? Многие склонны были подозревать в этом Мордана воровского авторитета смотрящего данного региона. Они давно конфликтовали друг с другом…
А пока, когда ровно в одиннадцать двадцать пять он проник в дом и пробрался в чулан, где должен был быть сейф там, наверное, лично для него имелась только недавно приготовленная ниша для неясных целей и крысиное дерьмо в ней. Ни денег, ни ценностей, ни бумаг — ничего так безудержно манящего к себе не было… Зато было другое.
На полу большой неприбранной гостиной, недалеко от камина лежал труп с изуродованным лицом, развороченным выстрелом в упор. Судя по всему, стреляли крупной картечью. По сложившейся в последнее время у киллеров традиции, ружье аккуратно лежало рядом. Любой любознательный мог оставить там свои пальцы. Непрошеный гость оказался человеком разумным и оружие сальными грабками не лапал.
Рысака такое соседство вовсе не устраивал, но раз забрался в хату, решил попытаться найти хоть что-то. Для молодецкой силушки и более детальных поисков дорогостоящих предметов соцкультбыта следовало подкрепиться и желательно чем-нибудь съедобным.
Зайдя на кухню, он машинально глянул в окно на весенний, радостный окружающий мир. То, что он увидел, ему сразу очень не понравилось, мало того настроения не добавило совершенно.
* * *
Какие-то люди с автоматами в масках и пятнистой форме окружали дом, в котором он намеревался перекусить (чтобы сгладить неприятности сегодняшнего дня) и только потом быстренько пошарить на предмет поиска чего-нибудь ценного. А тут какие-то незнакомые люди с надписями на спине…
Пока не видно. А… Вон у того, который кувалдой разбивает дверь в парник…
Рысак присмотрелся. Так? Точно… ОМОН.
Все — пиз…ц или грубо говоря — сливай воду. Труп есть. Предполагаемый убийца здесь. Чьи вы хлопцы будете, кто вас в бой ведёт — у "омордатиков" можно не спрашивать. Как не следует интересоваться и тем, с какой ноги они утром встали? Просто — не резон. А вот вероятность того, что забьют до смерти, этими самыми ногами, вне зависимости от утреннего подъема помогая себе еще и прикладами, была очень даже высокой…
Надо хоть зубы с ребрами спасать.
Что делать? — извечный вопрос для каждого интеллигентного человека. Ответ на него, иногда означает очень многое… Если не все. Поэтому, даже если ты обладаешь всего одной извилиной и та, по капризу природы находиться у тебя между ног, все равно старайся с ее помощью найти выход из создавшегося положения.
* * *
Ворвавшиеся в особняк воровского авторитета Мордана омоновцы в зале обнаружили труп хозяина, а на кухне окровавленного потерявшего сознание гражданина. На теле кухонной находки виднелись многочисленные неглубокие порезы. Прямо на месте его перевязали и несколькими оплеухами вернули в сознание.
До приезда скорой помощи, от пострадавшего так и не смогли добиться ответов на простые и ясные вопросы: "Кто он? Что делал в доме? Кто завалил хозяина особняка и кто, в конце концов, подрезал его самого?"
Окровавленным ртом, вытаращив глаза вышеозначенный что-то нечленораздельно мычал. В общем, было непонятно.
Находящегося в шоковом состоянии гражданина повезли под охраной в самую обычную больницу скорой помощи. Сперва хотели завезти в закрытое лечебное учреждение, а потом посмотрели, что угроз от него никаких, напуган до твердого поноса и повезли в обычное учреждение.
Пока, суть да дело в доме к работе приступили опера из угро и работники прокуратуры.
Глава 2 ГУСАРОВ и Лариса
Гусаров, начиная с того момента, когда на вокзале он распрощался, расцеловался со своим закадычным другом Рюриковым Степаном Андреевичем его супругой и внуками, с того самого момента у него сложилось впечатление, что за ним кто-то внимательно следит.
Он присмотрелся. Этим наблюдателем была молодая привлекательная особа.
Под перестук колес познакомились. Благо, купе располагались рядом. Долго разговаривали. Наперебой пересказывали друг другу содержание последнего номера журнала "СПИД и МИД". Курили в тамбуре. Кофе, чай… Затяжные поцелуи…
Когда рано утром, поезд прибыл в Плутов, попутчица Лариса призналась, что любит его. Признание прозвучала. Гусаров, как мороженое в жаркую погоду начал таять и вместо того чтобы бежать к матери воспитывающей его сына он поплелся устраивать попутчицу в гостиницу.
На подламывающихся ногах с оттопыренными губами и мутным выражением на лице выбрался оттуда через четыре часа.
* * *
К обеду он добрался к матери. Вот уж было радости, счастья и веселья. Правда, к матери это не относиться. Она, как всегда, являла собой образец сдержанности и строгости. Но, судя по тем блюдам, которыми был завален стол приезд сына, по семейной шкале ценностей был расценен как самый торжественный праздник.
После домашнего ужина, обмена семейными впечатлениями, он размякший и растроганный дождался, пока сын уснет у него на руках. Уложил его в кровать в которой будучи подростком спал сам. Бесцельно, поболтался по дому… Мать, наблюдая за его молчаливыми передвижениями, резко высказала верную мысль:
— Ладно, котяра, давай, лезь на свою крышу. Поори там, раз тебе так неймется.
— Можно, ты не обидишься, — обрадовался Алексея.
— Когда у мужика головка заменят голову, держать его дома, только злить, — она вздохнула, внимательно посмотрела на сына и подвела черту. — Весь в отца. Такой же кот блудливый…
В голосе матери, родившей кроме Алексея еще уйму детей и уже воспитавшей полтора десятка внуков, не слышалось ноток осуждения просто констатация.
