Ольга Хлудова - Волны над нами
На песке был виден отчетливый отпечаток тела камбалы. Однако самой камбалы не было, как я ни шарила вокруг.
Серебристый блеск в зеленой воде — и появились извивающиеся тела сарганов. Они быстро плыли вдоль берега. Возможно, сарганы охотились за атериной, которой здесь было столько же, сколько и в первой бухте. Может быть, это была та же самая стая. Мы двигались с ней в одном направлении, но мы шли по берегу, а атерина плыла, следуя всем извивам береговой линии. Я погонялась за сарганами с фотоаппаратом, но они были очень осторожны. Не то что бычки, спокойно позировавшие перед объективом. Еще глубже, где дно уже было видно плохо, в сторону метнулось большое темное тело. Это мог быть скат или крупный калкан. Я нырнула вслед, но было поздно, рыба уже исчезла из глаз.
Понемногу начинал задувать северный ветер. Появились волны, задевающие дно на мелких местах. Однако крупный и чистый песок быстро осаживался на дно, почти не давая мути.
Было уже около двух часов. Солнце палило нещадно. Оно стояло по-осеннему низко даже сейчас, в середине дня, но тени в бухте почти не было. Округлые скалы и камни давали только узкую полоску тени у самого их подножия. В летнюю жару, когда солнце стоит высоко в зените, эти теневые полоски еще меньше, и в полуденный зной в некоторых бухтах совершенно негде укрыться от солнца. В других бухтах выступы утесов создают достаточное укрытие в самые жаркие часы дня. Это надо обязательно учитывать, разбивая надолго лагерь в бухтах Казантипа.
Следующая часть нашего пути проходила по дикому хаосу камней, среди нагроможденных одна на другую громадных глыб, обвалов, образующих непроходимые лабиринты, отдельных зубцов, поднимающих свои вершины над грудами обломков.
В глубоких расщелинах виднелась свежая зелень. Там в глубине раст>ут кусты терна и боярышника. Их верхние ветви достигают края расщелин. Многие камни обвиты плетями ежевики и других ползучих растений, гнездящихся в трещинах и углублениях, где скопилась почва. Местами из-за пышных каскадов этих растений путь становится почти непроходимым. Они заплетают расщелины и трещины между камнями, создавая десятки опасных ловушек, хватают прохожего за ноги, царапают кожу и рвут одежду.
Мы в полной мере испытали все эти удовольствия, пробираясь к морю. Бухта, на которую мы смотрели сверху, неприветливо скалила на нас зубцы голых камней. Я даже не стала в нее спускаться.
На первый день ограничились знакомством с западными бухтами и решительно направились домой через котловину центральной части мыса.
Глава 2
В северной части мыса находятся бухты, очень приятные для купания, но не слишком населенные рыбой. Во всяком случае так было в сентябре 1958 года. Особенно хороша громадная бухта с пляжем из битой ракуши и невысокими скалами по ее краям. Мы попали туда в ясный, солнечный день с северным ветром, который гнал к берегу крутые короткие волны. Ракушечный песок, покрывающий дно, поднимался в толщу воды под ударами волн, но сейчас же осаждался, оставляя воду прозрачной. Небольшие камни у берега и отдельные скалы, разбросанные по песчаному дну, на глубине почти голы. Рыбы было немного. Бычки на песке, стайки мелкой рыбы (шпрот или молодых сельдей), атерины, две-три маленькие камбалы в ладонь величиной — вот и все, что я увидела под водой.
Но, как водится, здесь-то море и поднесло мне сюрприз, выбрав для этого бухту, показавшуюся наиболее пустынной.
Мне навстречу медленно плыл большой судак. Он прошел прямо подо мной и остановился у камня на глубине метра в полтора. Я растерялась самым позорным образом. Бокс с фотоаппаратом остался на берегу. Вместо того чтобы кинуться на берег за камерой, я кинулась на судака. Одной рукой я схватила его под жабры, другой — за хвост. Судак легко выскользнул из моих дрожащих от волнения рук и спокойно поплыл в сторону. Я почти захлебнулась от огорчения. Но судак сделал круг над камнями и опять встал подо мной. Я кинулась на него и схватила его двумя руками. Судак вырвался, сделал круг и снова стал подо мной.
Это было похоже на кошмар. Если бы это повторилось еще раз, я не поверила бы глазам. Не может быть! Это противоречило всем законам поведения рыб! Тем не менее судак стоял подо мной и спокойно ждал следующего нападения. Я сжала зубы (вернее, резиновый загубник трубки) и кинулась на рыбу в третий раз. Я вцепилась в нее что было силы. Николай на берегу вскочил в изумлении, увидев, как я поднялась из воды, прижимая к груди здоровенного судака.
При осмотре рыбы на берегу мы поняли причину ее странного поведения. Судак был совершенно слеп. Белые пленки затягивали ему оба глаза. Большие опухоли у головы и на животе, вялые движения и полное равнодушие к своей судьбе были, вероятно, результатом какого-то тяжелого заболевания.
Это происшествие испортило мне настроение на несколько дней.
Из-за нагромождения камней, заросших можжевельником, терном и шиповником, некоторые бухты с северной и северо-западной стороны мыса менее доступны, чем та, в которой я ловила своего судака. Но они населены значительно большим количеством животных. Заросли лапчатого рдеста, занихеллии и зостеры, камни и заиленный песок служат убежищем множеству беспозвоночных, в свою очередь, привлекающих сюда рыб. Мне попадались кефали, ласкири, мелкие судаки (сантиметров по 10–15), камбалки, скаты и, разумеется, бычки, без них немыслим подводный пейзаж Казантипа.
Ближе к восточной стороне мыса береговые скалы поднимаются все выше над морем, их стены становятся все более отвесными, а бухты, заваленные большими камнями, все менее доступными.
Восточная часть скалистого мыса настолько обрывиста, что спуститься к воде очень трудно. Мне не пришлось плавать в этом районе, но можно предполагать, что он богат рыбой. Ближе к Татарской бухте, то есть на юго-восточной стороне мыса, как выяснилось, были самые населенные подводные угодья.
Глава 3
На следующий день мы могли убедиться, что наши расчеты в отношении ветра были правильны. Сильный северо-западный ветер поднял волнение в Арабатском заливе. А в заливе Казантип у берегов мыса был почти полный штиль. Кстати сказать, местные жители называют бухты, примыкающие к плоской пересыпи с запада — Русской бухтой, а с восточной — Татарской. Не знаю, насколько узаконены эти названия в географии, но если вам твердят целые дни о Русской и Татарской бухтах, то невольно начинаешь называть их этими именами.
Песчаный берег Татарской бухты начинался от скалистых обрывов, замыкающих бухту с севера, и исчезал на юго-востоке в розовой утренней дымке. На берегу выгружали привезенную со срезки рыбу. Чайки с криком вились у байд, подхватывая на лету мелкую рыбешку. Мы прошли немного по узкой полоске суши вдоль береговых утесов мыса, пока скалы не преградили нам путь. Тогда пришлось идти по мелкой воде вдоль берега. Вода была по щиколотку, кое-где дно понижалось и вода доходила до колен. На мягчайшем песке волны нарисовали сложные узоры.
