В. Пономарев - Боевые животные: Секретное оружие всех времен и народов
Первым призвать дельфинов на военную службу хотел Наполеон, мечтавший о том, как дрессированные, послушные животные, словно резвые кони, понесут его солдат по морю на завоевание ненавистного туманного Альбиона. Осуществить этот дерзкий замысел Бонапарт не успел, но идея теперь ждала своего часа. И он пришел вместе с Джоном Лилли. В 1958 году этот американский нейрофизиолог взбудоражил публику, объявив о необычайных способностях дельфинов. На майской сессии Американской ассоциации психиатров в Сан-Франциско доктор медицины Джон Лилли прочитал доклад «К рассмотрению основных механизмов положительных и отрицательных мотиваций».
В своей лаборатории Лилли занимался поисками способа проникнуть в мозг дельфина без общей анестезии. В экспериментах над обезьянами он разработал такой способ. В тонкую трубку из нержавеющей стали плотно вставляется заостренный стержень. Удар молотка — и устройство пронзает черепную кость. Стержень удаляется, и трубка остается торчать в кости. Через ее отверстие в мозг можно ввести электрод. Вся операция требует только местной анестезии. Путь в мозг дельфина был открыт, и Джон Лилли начал опыты по электрическому стимулированию его «положительных» и «отрицательных» областей.
Джон Лилли — человек, ближе всех подошедший к разгадке тайны дельфиновОб этих опытах и рассказал доктор Лилли на сессии в Сан-Франциско.
«Отрицательная область» — это область, введение сигнала в которую вызывало у дельфина чувство страха или подавленности, так что он начинал издавать «свист отчаяния». Кроме того, такую область можно обнаружить обучив дельфина самостоятельно управлять подачей сигнала. Для этого выключатель был соединен с рычагом, на который дельфин мог нажать чуть приподняв нос. Как сказал Лилли, дельфин быстра научился выключать ток, стимулирующий «отрицательную область». Для этого ему хватило двадцатикратного повторения опыта. Обезьянам же для этого необходимо несколько повторений.
У одного дельфина Лилли с первого раза обнаружил «положительную область», подача сигнала доставляла дельфину удовольствие. Животное было голосистым, и лишь только «положительная область» воспринимала сигнал, дельфин «сообщил нам об этом, используя широкий запас сложных свистов и малопристойных звуков». Этому дельфину понадобилось всего пять попыток, чтобы научиться включать ток. Когда аппаратуру отключали и дельфин не мог получить удовольствия, сколько бы ни толкал рычаг, он снова начинал издавать звуки. «Однажды, — вспоминал Лилли. — он так хорошо воспроизвел интонацию моей речи, что моя жена громко рассмеялась. Он тут же скопировал ее смех».
После этого случая Лилли поверил, что с дельфинами можно установить контакты и даже научить их говорить по-английски.
По просьбе работников океанария Джон Лилли наблюдал за дрессировкой дельфинов и впоследствии рассказал об этом: «Мой первый опыт в этом отношении связан с Морской студией Маринлэнда в Сент-Огастине (Флорида), а последний — с Театром моря в Исламорада (Флорида). В то время программы этих двух океанариумов сильно различались. Программа Маринлэнда была крайне формальной, точной и проводилась в очень быстром темпе. Программа же Театра моря — менее строгой, менее формальной и во многом отношении более интимной.
Маринлэндский дрессировщик Андре Коуэн, полинезиец по происхождению, благодаря своему глубокому интересу к дельфинам от положения служителя, ухаживающего за животными, вырос до дрессировщика.
Именно от Андрея узнал, что дельфин подчиняется команде не только дрессировщика, но и других лиц. Мой тринадцатилетний сын Чарлз принимал участие в таком опыте, результаты которого мы сняли на кинопленку.
Андре обучил Чарлза командам, которые он исполнял в работе с двумя дельфинами по кличке Сплэш и Элджи. Чтобы заставить Сплэша выпускать изо рта воду фонтаном быстро сомкнув челюсти у поверхности воды, Андре подавал сигнал, который заключался в том, что он сам выплевывал воду и шлепал рукой по стенке бассейна. Затем Сплэш выполнял номер, и Андре давал ему в награду кусочек рыбы. После двух-трех попыток Чарлз в совершенстве обучился этому приему, и Сплэш сразу же стал с ним сотрудничать».
Описанный номер иллюстрирует формальную сторону дрессировки дельфинов — так называемую методику подкрепления пищей. Надо отдать должное Келлеру Бреланду, известному зоопсихологу, узаконившему применение в Маринлэнде дрессировки такого типа. Как только одно из животных сделает что-либо из того, что от него требуют, дается звуковой сигнал, например свисток. Это «промежуточный» сигнал для того, чтобы дельфин приблизился и получил вознаграждение. События могут развиваться по одному из двух путей:
1) успешное действие со стороны дельфина, за которым следует сигнал дрессировщика и получение вознаграждения;
2) сигнал дрессировщика, действие дельфина, второй сигнал дрессировщика и вознаграждение.
В то же самое время на животное действуют и другие факторы: присутствие дрессировщика, громкий голос диктора, раздающийся в репродукторе (этот голос дельфин может слышать под водой, но он не раздается во время тренировочных занятий без публики), сигналы, производимые ударами руки о стенку бассейна, движения руки дрессировщика, которые дельфин может видеть, и так далее. Дельфины пристально наблюдают за дрессировщиком, внимательно слушают его и прекрасно взаимодействуют с ним большую часть времени.
Конечно, для участия в представлении животных тщательно отбирали. Некоторых дельфинов не удалось выдрессировать до такой степени, которая необходима для представлений в Маринлэнде.
Для того чтобы заставить Сплэша и Элджи выполнять номера их репертуара, Чарлз использовал и движения рукой.
Они подавали ему плавники как бы для пожатия, выпрыгивали из воды, кувыркались в воздухе и ныряли головой вперед, ловя футбольный мяч, который Чарлз. бросал им в бассейн, когда они отплывали, высунув из воды морды. Каждый раз Чарлз свистел, подавал соответствующий сигнал и давал в награду кусочек рыбы.
Ф. Дж. Вуд показал нам один номер Сплэша, который не использовали в представлении. Если в бассейн у самого края опускали кулак, держа его над водой, дельфин подплывал, хватал кулак и держал его своими плотными губами и концами челюстей. Если руку не убирали, он постепенно затягивал ее, каждый раз все больше и больше захватывая ее зубами, пока руку не отдергивали прочь. Тогда он уплывал на боку, выставив один глаз и дыхало над поверхностью воды и производя в воздухе щелкающий звук, который был очень похож на человеческий смех. Если ему снова давали кулак, он забирал его в рот уже глубже, так что руку отдергивали быстрее, и в этот момент он снова начинал «смеяться».
