Ян Линдблат - Белый тапир и другие ручные животные
Наши грызуны ходили за нами по пятам точно так же, как выдра, паукообразная обезьяна, олень и пекари. А забредут куда-нибудь — тотчас прибегают, стоит только имитировать свист отбившейся от стада капибары. Это настолько высокий звук, что по неведению его вполне можно приписать небольшому кулику. Общительность наших питомцев далеко не всегда была кстати, я уж и не помню, сколько звукозаписей они испортили, освистывая птичьи концерты. А если во время записи или съемки пропал звук в наушниках или камера вдруг остановилась — так и знай, это проказы Хумле и Думле. Мощными клещами, данными им природой, они шутя перекусывали провод, и напряжение в 24 вольта их не пугало.
На суше капибара увалень, зато в воде, особенно когда мы вместе плавали под водой, они преображались — рядом с нами грациозно и легко скользили существа обтекаемой формы. До чего же увлекательно было познавать подводный мир нашей речки в обществе выдры и капибар! Думаю, всем нам доставляло одинаковое наслаждение полоскаться в прохладной воде — до того чистой, что мы глотали ее, добравшись до струи похолоднее. Вот около кроны затонувшего дерева-гиганта лениво ходит стайка рыб… Выдра бросается вперед, извиваясь, словно дельфин. Рыбы устремляются прочь, то пропадут в тени, то заблестят на солнце, но выдра не отстает. Наконец одна серебристая стрела отделилась, охотник гонит ее к берегу и хватает… Бурлящий бросок к ближайшему камню — и выдра пронизывает зеркальный потолок воды, чтобы насладиться трапезой.
Когда наши водолюбы подросли и выдра научилась безошибочно ловить рыбу (почти четыре месяца упражнялась!), я снял подводной камерой редкостные кадры из жизни выдр и капибар и возместил потерянное вначале время — да-да, немало времени уходит на то, чтобы кормить такой зверинец. И держать его под надзором в краю, где бродят ягуары, оцелоты, пумы. Которая из этих кошек нас наказала, мы так и не установили, но муравьед и один из наших оленят исчезли бесследно. А второго олененка убила гремучая змея.
Прочтя все эти страницы про ручных животных, вы, возможно, начинаете недоумевать, почему же все-таки книга названа «Белый тапир»? Был белый тапир, был на самом деле! Хотя я сам не поверил своим ушам, когда о нем услышал впервые. У тапиров Южной Америки темно-бурая окраска, только в Юго-Восточной Азии обитает тапир, у которого задняя часть тела серовато-белая, и смысл столь странной окраски не очень ясен. Это чепрачный тапир, а есть еще три вида — центральноамериканский тапир в средней и северной части Южной Америки, горный тапир Анд и обычный, или равнинный, тапир, он водится почти повсеместно в прочих частях тропического пояса Южной Америки. Его вес достигает двухсот, редко трехсот килограммов, тело веретенообразное, голову держит низко, особенно когда бегает в зарослях. При этом его выручает твердая, как мазонит, кожа, ведь большинство здешних кустарников оснащено колючками. Может быть, по той же причине рыло тапира вытянуто в короткий мускулистый хобот, который позволяет срывать свежие листья и придерживать объедаемые ветки. Подвижный нос помогает также вовремя почуять опасность: тапир, как и многие млекопитающие, плохо видит.
Я прилетел в Швецию, чтобы наскоро просмотреть материал, отснятый за первые четыре месяца в области Кануку. В это время мне позвонили из Джорджтауна мои друзья Гюдрюн и Эрик Коллвей и сообщили, что один человек утверждает, будто у него есть белый тапир, и предлагает мне купить этого зверя. Понятно, я тотчас ответил согласием и ускорил свое возвращение в Гайану.
И вот передо мной белый тапир! Сплошь белый детеныш, такой крохотный, что он уместился бы в обыкновенном чемодане. Настоящий альбинос — такие особи, совсем лишенные пигментации, встречаются иногда в животном мире, не редкость это только у белых мышей, крыс и кроликов. Но тут отбором занимался человек, а вообще речь идет о генетическом отклонении, которое природа чаще всего стирает, поскольку оно ведет к отсеву. Альбинос намного уязвимее своих нормальных сородичей. В частности, у него плохое зрение, ведь глазу, чтобы хорошо видеть, нужен подстилающий сетчатку темный пигмент, а у альбиносов нет этой светоизоляции, нет, естественно, пигмента и в радужной оболочке. У альбиноса через радужину просвечивают кровеносные сосуды, поэтому глаза красные; кожа тоже розоватая. Обычно хищнику легче выследить белое животное — когда нет снега, естественно, — и все же белая галка, сорока, белка и другие подчас живут довольно долго, даже успевают украсить своей фотографией газетную полосу.
Но про белого тапира еще никто не слышал, и не удивительно. Кто должен первым обнаружить столь броскую рекламу первосортного мяса? Ягуар или пума! Правда, этот тапир был пойман в двух-трехнедельном возрасте, природа просто не успела стереть ошибочный признак. И конечно, мне повезло, что малыш дожил до моего возвращения из Швеции в Джорджтаун. Когда я его увидел, он был так плох, что я не надеялся его выходить. Усеянные болячками ножки еле держали беднягу — с закрытыми глазами, осаждаемый мухами, он стоял, качаясь, на дворе торговца животными, среди клеток с обезьянами и попугаями и тыкался хоботком в корыто, в какую-то грязную жижу с ошметками зелени.
Выложив зеленщику запрошенную сумму — а запросил он немало, — я тотчас отправился со своей покупкой в Рупунуни и дальше, в наш лагерь у водопада. Всякая иная деятельность на время прекратилась, мы сосредоточили все силы на том, чтобы выходить тапира. Два раза в день все болячки промывали и обрызгивали антисептиком. Подобно остальным нашим питомцам, альбинос получал порошковое молоко, ведь другого у нас не было. Как-то его желудок воспримет эту пищу? Большинство зверят очень чувствительны к качеству молочной смеси, запор или острый понос быстро гасят искру жизни. Я растирал ему живот, водил его к речке — чтобы опорожнить кишечник, он должен был получать те же стимулы, что и обычные тапиры. Слава богу, все шло нормально. Войдя в воду, тапир останавливался, горбил спину и делал положенное.
Он начал хорошо есть и не ограничивался молочной смесью, а уплетал бананы и папайю. Кроме нас с Дени, о тапире, не знаю даже почему, трогательно заботилась Киккан. Обнимала его, тискала, играла с ним — порой грубовато, но он был только доволен. Позже я убедился, что тычки и толчки — обычное проявление дружеских чувств среди тапиров. Если вы хотите доставить истинное наслаждение отдаленному родичу тапиров носорогу — ручному, разумеется! — его надо не гладить, а похлопывать примерно с такой силой, с какой вколачиваешь шестидюймовый гвоздь в дубовую доску. Глаза зверя блаженно закрываются, и двухтонная туша с гулом валится на бок — гляди, как бы не придавила! Так же шлепался на бок тапир. И пекари, который тоже обожал ласку.
