Секс в океане или Тайна зарождения жизни - Хардт Мара
Да и самцам, вероятно, не позавидуешь, только представьте: карабкались вы изо всех сил на тоненьких ножках по многокилометровому склону – всё в гору да в гору, да по зыбкому песку – и вот добрались наконец до пляжа, взгромоздились на приглянувшуюся самку, пусть и не один, изготовились наконец излить всё, что накопилось, и продемонстрировать себя во всей мужской мощи… а тут какой-то двуногий пришелец-вампир хватает вас, подвешивает на дыбу, протыкает иглой, выкачивает кровь – и вышвыривает обратно на мелководье жалкую хитиновую оболочку, оставшуюся от вас, былого и могучего… Жесть, какой облом.
На востоке США сбор мечехвостов официально не запрещен, и рыбаки используют их в качестве наживки при ловле американского угря и крупных брюхоногих моллюсков. Их стараниями популяция мечехвостов сокращается на сотни тысяч особей в год. До последнего времени, увы, несознательные рыбаки выкладывали на стол жертвам будущего улова всех мечехвостов без разбора. Более того, самки с икрой считались деликатесной приманкой {212} для угрей и улиток. Так что превеликое множество мечехвостов и их икры мы перевели на наживку, прежде чем осознали необходимость охраны этих древнейших животных.
Избыточная добыча мечехвостов – не только браконьерская, но и вполне легальная – привела к чудовищному сокращению популяций этих членистоногих по всему миру. В устьевом заливе (эстуарии) при впадении в океан реки Делавэр, где их нерестовые скопления традиционно были самыми массовыми, в наши дни к берегу подходит лишь 10–15 % от прежней численности. Растут мечехвосты медленно, половое созревание у них наступает лишь к десятилетнему возрасту – и оправиться от причиненного человеком урона их популяциям непросто. Даже если добыча вдруг прекратится вовсе, на восстановление утерянных 85–90 % поголовья уйдут десятилетия.
Столь резкое снижение численности популяции негативно сказывается не только на удовлетворении потребностей медиков в ценнейшем реактиве. Миллионы яиц мечехвостов, которыми раньше была буквально усыпана песчаная береговая полоса, служат незаменимым кормом для перелетных птиц, в частности исландского песочника [64], в период сезонной миграции. Именно на Восточном побережье, в окрестностях залива Делавэр, стаи этих неутомимых бекасов делают промежуточную остановку на отдых и кормление при перелетах длиною в 15 000 километров с зимовий в Патагонии и на Огненной Земле к летним гнездовьям в Арктике, к северу от Гудзонова залива. Песочники крайне зависимы от объема доступного им для «дозаправки» корма. И снижение поголовья мечехвоста приводит к пропорциональному уменьшению популяций этих перелетных береговых птиц.
Усилия по охране и восстановлению популяции мечехвоста предпринимаются и включают эксперименты по изысканию альтернативных источников прикормки и наживки {213} и искусственному разведению мечехвостов {214} как для нужд медицинской промышленности, так и для восполнения природных популяций. Определенные успехи достигнуты и в разработке синтетических заменителей крови мечехвоста в качестве детектора микробных загрязнений. Кроме того, некоторые инициативы – в частности, по очистке и охране пляжей – призваны помочь не только мечехвостам, но и всем видам, обитающим или нерестящимся на взморьях, включая того же груньона.
По мере введения региональных квот на сбор мечехвоста спрос (и цены) на него растут, а это, в свою очередь, приводит к всплеску браконьерства. К тому же что может быть проще сбора медлительных «крабов», массово выползших на песчаную приливную полосу на нерест? Мечехвосты крайне уязвимы. А росту объемов пиратского промысла немало способствует и общедоступность всё более быстроходных моторных лодок, на которых множащиеся браконьеры с легкостью уходят от погони рыбоохраны, в отличие от браконьеров весьма стесненной в средствах на приобретение техники. Однако серия резонансных дел, возбужденных против браконьеров {215} в последние годы, показывает, что власти не желают мириться с хищнической добычей мечехвостов и готовы идти в борьбе с браконьерством до конца – вплоть до вертолетных облав на незаконных сборщиков этих древнейших членистоногих.
Конечно, далеко не все виды обитателей моря способны заходить столь далеко и променивать родную водную стихию на прибрежную сушу ради массовых сексуальных оргий. Некоторые рыбы предпочитают романтичную обстановку приповерхностных рифов.
ГЕЙЗЕРЫ ГРУППОВОГО НАСЛАЖДЕНИЯ: НЕРЕСТОВЫЕ СКОПЛЕНИЯ РЫБ
В тропиках солнце уходит за горизонт отвесно, и ночь поглощает день одним глотком. Но именно в мимолетных сумерках десятки видов тропических рыб, как по сигналу, выходят на половую охоту. В южной части Белизского барьерного рифа луцианы [65], ставриды и груперы, то есть все главные рифовые хищники, используют одно и то же выступающее к востоку мелководное шельфовое плато над километровым обрывом. Если смотреть на риф в профиль, эта заповедная коса Глэдден-Спит будет похожа на продолговатый клюв. На удивительном естественном подводном сооружении, омываемом стремительными бурными течениями, обитает не менее семнадцати видов рыбы {216}. Пики брачного сезона у них разнесены по времени. Груперы (каменные окуни), включая уже знакомую нам полосатую черну (нассауского групера), раскочегариваются в относительно холодные зимние месяцы, в то время как луцианы явно предпочитают жаркий летний секс, а компанию им составляют ставриды и спинороги. В целом все виды выбирают себе окно для нереста по вкусу, и это создает на рифе атмосферу круглогодичной веселой карусели сексуальных оргий с ежемесячными пиками, приходящимися на полнолуние, и суточными кульминациями в предзакатные часы.
Хотя у каждого вида имеется своя вариация {217} на эту тему, общая последовательность действий при групповом сексе у луцианов и груперов – элитных охотников и в то же время популярнейшей среди рыбаков добычи – одинакова. Апофеозом их оргий становится в буквальном смысле вынос нерестящихся за край обрыва.
Перед самым наступлением сумерек рыбы сплываются в серо-серебристую кучевую тучу, зависающую в метре над донной поверхностью у самой кромки выступающей в открытое море губы рифа. Едва толща воды расцветится золотом закатных лучей, рыба сплывается к выступу со всех сторон и образует раздувающийся косяк из тысяч и тысяч особей. Чем больше рыб прибывает, тем необоримее становится их потребность выметать из себя икру и молоки. От этого зуда они приходят в явственное возбуждение. Кто-то мечется туда-сюда поперек толпы, кто-то трется друг о друга.
У нассауского групера весь шарообразный косяк затем начинает медленно дрейфовать к кромке рифа. Там рыба зависает в сказочной голубизне над пропастью, а солнце тем временем начинает погружаться в море. И тут внезапно из глубины косяка ракетой взмывает ввысь, к поверхности темный силуэт одной из самок. Следом за ней тут же устремляются ближайшие рыбы, а за ними со всех сторон подтягиваются всё новые особи – и из спиралью закрученного шара вытягивается к поверхности вслед за самкой-лидером конический протуберанец из самцов-преследователей. Находясь в 6–9 метрах над основной массой груперов, зримо беременная самка выметывает шлейф икры кремового цвета и по пологой дуге отваливает восвояси, на язык рифа. Свита из самцов, следуя за ней, проплывает через облако икры и добавляет свои молоки в генетический коктейль. Просто какой-то подводный «Старый служака» [66], с силой выплевывающий высоко вверх серебряные струи рыб, которые затем опадают каскадом серебристых капель в облаках пыли-икры и пара-молок. Подобные гейзеры выстреливают то там то сям из общего скопления рыбы, притом в каждой «струе» насчитывается от нескольких десятков до нескольких сотен особей.
