В. Васильев - Два года в тундре
Остановили оленей, отряхнули снег. К нартам подошел человек, оказавшийся заведующим факторией. Звали его Александр Медучин. Он приветливо поздоровался с прибывшими и пригласил их к себе в дом.
Весело трещали в камельке дрова. Путники сняли меховую одежду и сразу почувствовали себя по-новому. Дом был маленький, с низким потолком, темный, тесный, но все же это был настоящий деревянный дом, где можно было вымыться, погреться и отдохнуть.
Чай окончательно победил озноб. С аппетитом ели хлеб и рыбу, так как мясо давно надоело.
Только тут почувствовали, насколько устали от постоянной кочевки; глаза слипались, клонило ко сну, и на предложение хозяйки отдохнуть все охотно согласились.
На другой день осмотрели поселок, побывали на фактории. Приходили жители, знакомились, звали к себе в гости.
Поселок насчитывал всего шесть семей и имел, кроме жилых домов, отдельное помещение под магазин фактории и церковь. Церковь представляла собой большую избу без крыши, разделенную перегородкой. Изба пришла в ветхость, но ее не трогали. Так она и стояла, напоминая о старом миссионерском прошлом.
На фактории ожидали привоза новых товаров, поэтому Орато и Риккеу решили пока остаться в поселке. Недалеко от избы в лесу они поставили свои яранги. Вскоре нарты с грузами прибыли из Нижнеколымска; фактория начала бойко торговать. Чукчи сдавали пушнину и шкуры оленя по частям. Все сновали от яранг к фактории и обратно. Гаврила сдал белок и, получив необходимые товары, ушел обратно в тундру. Следом за ним отправились и чукчи, предварительно зашедшие попрощаться со всем лагерем. Члены экспедиции провожали их до реки. Отдохнувшие олени чукчей быстро подвигались по набитой дороге, и караван скрылся вдали. Вскоре тронулась в путь и экспедиция.
Узкая дорога вилась по реке, пересекала отмели и, уходя в сторону, шла озерами, лесом и снова выходила на реку. То и дело попадались самоловы на горностая. Каюры внимательно смотрели по сторонам и останавливали собак, чтобы вынуть из ловушек небольшого белого зверька с черным хвостом. На стоянках они надевали лыжи и осматривали расположенные вблизи капканы. Два белых пушистых песца уже лежали у одного в нарте. Промысел был в разгаре, и охотники пользовались каждым случаем, чтобы осмотреть старые и расставить новые ловушки.
Упитанные, крупные собаки быстро подвигались вперед и сто двадцать километров пути от Пятистенной до Нижнеколымска сделали в одни сутки. Солнце не показывалось, зато луна освещала путь, и накатанная дорога была хорошо видна.
Река становилась шире. Проехали заимку Константиновскую. Здесь никто не жил, так как заимка представляла собой летнюю рыбалку, и дома ее служили убежищем для охотников и проезжих. К вечеру приехали в Две Виски — небольшой поселок, расположенный недалеко от устья Анюя. Отдохнули, попили чаю и выехали дальше. В устье река была так широка, что при лунном свете с трудом угадывался противоположный берег. Наконец отряд выехал на реку Колыму. Широкая гладкая поверхность реки белой пеленой раскинулась впереди.
— Вот и Нижнеколымск! — показал рукой каюр.
Блеснул огонек, другой. Наконец-то! Все облегченно вздохнули.
Собаки неслись во весь опор, и поселок быстро приближался. Теперь было видно уже около полутора десятков огоньков.
Ламут Гаврила, рассказывая про Нижнеколымск, всегда говорил о нем как о городе. Путники увидели около пятидесяти домишек, беспорядочно разбросанных на террасе вдоль реки. Только три дома имели крыши, а остальные представляли собой деревянные, обычные квадратные срубы с засыпанными землей потолками. В некоторых домах вместо рам со стеклами виднелись слюдяные окна.
Поселок оказался перенаселенным. Почти в каждом доме помещались две-три семьи. С трудом удалось найти маленькую комнатушку. Печь дымила, в углах лежала изморозь. В таком доме без мехового спального мешка не проживешь.
Работа была закончена, а до парохода надо было ждать еще очень долго. Стали устраиваться более основательно. Через несколько дней председатель райисполкома предложил переехать к нему, так как он вместе с женой занимал довольно большую комнату с перегородкой.
Кроме местных организаций, здесь работала землеустроительная экспедиция Госземтреста. Экспедиции скоро перезнакомились и подружились. Молодые, энергичные госземтрестовцы дружно работали над проектом нового землеустройства. Все вместе коротали длинные вечера. Председатель исполкома, бывший партизан, рассказывал об интервентах, о боях с ними и об участниках партизанского движения.
Председатель правления кооператива тов. Байзитов, уроженец европейской части Союза, пришел сюда простым бойцом и окончательно осел в этих краях после разгрома белых банд. Иркутянин Мишарин послан партией возглавить районную парторганизацию. Все жили дружным коллективом, спаянные напряженной работой по борьбе с косностью и бескультурностью, оставшимися тяжелым наследием прошлого в этих краях. Школы, медпункты, избы-читальни, колхозы, оленеводческий совхоз, фактория, кооперация — все жаловались на недостаток работников, так как приезжие скоро менялись, а свои местные кадры только еще начинали расти.
Три месяца пролетели быстро. Чтобы попасть на пароходы, надо было проделать на собаках путь из Нижнеколымска до Чаунской губы через поселок Островное, представлявший собой старую казачью крепоста. Здесь находится районный центр Восточно-тундрового района. Покосившиеся избы кажутся карликами рядом с новыми домами больницы, Домом туземца и со строящейся школой. От старой крепости, где «отсиживались» исправники и казаки, осталось одно вос поминание. Районному исполкому пришлось заново строить дома и создавать поселок. В работе принимали участие чукчи и ламуты, русские и колымчане.
Стены крепости разрушались и шли на отопление. Вместе с крепостью разрушались старые отношения между людьми. Вот, например, чукча Тальвантин, недавний батрак, теперь — колхозник, член президиума райисполкома. Шесть месяцев пребывания его в Ново-Мариинске на курсах советского актива не пропали для него даром. Здесь он научился грамоте, научился немного говорить по-русски. Сейчас он — один из самых активных участников стройки. В горячей работе Тальвантин оступился и получил растяжение связок ступни. Его пришлось уложить в постель. Чтобы он не скучал, Меньшиков принес ему только что полученный новый букварь на его родном чукотском языке. С поразительной быстротой освоил Тальвантин азбуку. Прошло всего три дня, и он бегло стал читать страницу за страницей и, радостно улыбаясь, с гордостью выводил на бумаге целые слова.
