Джой Адамсон - Моя беспокойная жизнь
На протяжении двух последующих лет Эльса была связным между своей семьей и нашей. Львята считали нас друзьями своей матери, но никакой фамильярности в обращении с собой не допускали.
Все это время мы почти не принимали посетителей, чтобы молодые львы могли жить совершенно самостоятельно после нашего отъезда. Продолжительность жизни дикого льва — двенадцать — пятнадцать лет. Но когда Эльсе исполнилось пять лет, а ее львятам по полтора года, она заболела и через несколько дней умерла. Вскрытие показало, что она была заражена паразитом бабезия, переносимым клещами, и инфекция разрушила красные кровяные тельца. Это был первый случай, когда у льва нашли такую болезнь. Мои отношения с Эльсой не только пополнили знания о поведении и психологии животных, они ввели меня в мир, недоступный пока большинству людей. Со смертью Эльсы что-то умерло и во мне самой.
Другая глава нашей жизни началась, когда пришлось опекать детей Эльсы, еще не способных заботиться о себе самостоятельно. Эта задача была не из легких еще и потому, что львица, ранее занимавшая территорию, на которой теперь жили дети Эльсы, после смерти Эльсы утвердила свои территориальные права и выгнала их оттуда. Мы долго с тревогой разыскивали малышей, а когда нашли, то нам очень трудно было их поймать.
Затем мы отправили львят Эльсы в национальный парк Серенгети в Танганьике[42], где они могли жить на свободе. Историю потомства Эльсы я рассказала в книгах «Живущая свободной» и «Навсегда свободны».
Меня заранее предупредили, что мне придется платить большие взносы за содержание львов. Поэтому я решила использовать все доходы от своих книг для создания бесплатной благотворительной организации в помощь диким животным и их борьбе за свое существование. Проблема создания такой организации через некоторое время стала мировой проблемой, и, если бы не были приняты самые решительные меры, дикие животные могли бы в конце концов подвергнуться полному уничтожению.
История Эльсы произвела на читателей необычайное впечатление. Читая историю об Эльсе, люди, по-видимому, осознавали, какой бы опустошенной была наша жизнь без диких животных и какими чудесными могли бы быть эти животные, если бы мы позволили им быть самими собой, а не вели себя с ними, как с существами некоего низшего порядка, бессловесными и глупыми. Эльса быстро завоевала сердца читателей. Но между тем эксплуатация и уничтожение диких животных продолжались на земном шаре. Надеясь улучшить положение, я в 1969 году выступила в Англии с воззванием от имени Эльсы в защиту диких животных.
Вскоре после опубликованная книги «Навсегда свободны» Коллинз организовал для меня кругосветное путешествие. Я взяла с собой фильм, который мы с Джорджем сняли, когда Эльса жила с нами. Мы снимали его только для собственного удовольствия, и поэтому в нем не было ни трюков, ни надуманного действия. Но он нуждался в профессиональном редактировании. В нем были очень интересные сцены, и теперь, когда я пишу об этом, — почти четверть столетия спустя — фильм все еще демонстрируется в школах и библиотеках.
Мое первое публичное выступление состоялось в Лондоне перед аудиторией в три тысячи человек. Накануне вечером я так боялась этого выступления, что была просто больна. Хотя я с детства говорила по-английски, у меня был австрийский акцент, да и моего запаса английских слов было недостаточно. Тогда я стала брать уроки с целью улучшить свой английский язык и попытаться говорить медленнее, ибо, когда я говорила, мои мысли всегда опережали слова.
Аудитория, перед которой я выступала, была очень разнородной. Один день, проведенный мною в Лондоне, может служить убедительным тому примером. Утром я читала лекцию бизнесменам и была уверена, что интерес к торговле заслоняет от них все остальное, но, как только я услышала их вопросы ко мне и комментарии, я поняла, что ошибалась. Они проявили живой интерес к естественной истории. Во время ленча я читала лекцию женщинам-заключенным в тюрьме Холлоуэй. Было столько народу, что пришлось проводить ее в часовне, в самом большом помещении тюрьмы, и говорить с кафедры проповедника. Перед началом лекции в аудитории раздавались свистки, но, когда лекция началась, воцарилось молчание, которое уже не прерывалось до ее окончания. Затем началось настоящее столпотворение. Непрерывно крича «Эльса», «Эльса», женщины шарили в карманах, доставая те немногие гроши, что им разрешалось тратить на сигареты и сладости. От их пожертвований в Фонд Эльсы у меня горели руки; я понимала, что те, кто их жертвовал, лишали себя немногих дозволенных им радостей, чтобы помочь находящимся под угрозой уничтожения животным. Когда позднее я посетила мужские тюрьмы, реакция была такой же. Все это убедило меня в том, что у большинства заключенных, которых было подчас трудно, если не невозможно, вызвать на откровенность в присутствии посторонних, в глубине души таится любовь к природе и к миру животных. Меня не раз удивляло, почему многие из нас так замкнуто держат себя с другими людьми, тогда как в присутствии животных они становятся самими собой. Не дают ли животные нам, людям, ощущение гармонии, которое мы редко испытываем, общаясь друг с другом?
Позднее в этот же день я отправилась в Кенсингтонский дворец, чтобы показать свой фильм герцогине Кентской. Она проявляла глубокий интерес к Эльсе и к природе Кении. Я получила бы от этого вечера больше удовольствия, если бы не заметила, что китайский мопс обнаружил мои длинные перчатки, в которых я прибыла на прием в соответствии с этикетом, и изгрыз их на мельчайшие лоскутки.
После цикла лекций в Англии я объехала многие страны мира. В Южной Африке меня доставили на самолете в национальный парк Крюгер, где я провела два дня. Мне сразу же стало ясно, что самая важная проблема парка — ограничение все возрастающего числа посетителей. Естественно, что животных, напуганных непрекращающимся потоком машин по пыльным дорогам, становилось все труднее увидеть. Чтобы утешить туристов, для них были организованы, в качестве компенсации, футбол и другие развлечения.
За время нашей поездки по парку мы заметили около пятидесяти машин, стоявших в одном месте. Мы тоже остановились рядом с ними, не рассчитывая, конечно, увидеть каких-нибудь животных. Вдруг, к нашему удивлению, появились два льва — старый и молодой, — и, побродив между машинами, они сочли, что лучше всего разрешить вопрос старшинства в прайде[43] около нашей машины.
Они прыгнули друг на друга, и каждый начал рвать гриву соперника, щелкая зубами и ударяя лапами; нам даже показалось, что мы слышим, как трещат их кости, — и все это на расстоянии нескольких метров от машины. Тяжело дыша и громко рыча, оба льва катались по земле до тех пор, пока старый лев не выдохся и не перевернулся вверх животом в знак того, что он сдается. Борьба немедленно прекратилась, старый лев, сильно хромая, отправился в заросли, а молодой зализывая свои раны, удалился в противоположном направлении. Фоторепортер, прикомандированный ко мне, сделал много снимков этого поединка, который как уверяла нас дирекция парка, наблюдался здесь впервые.
