Джеральд Даррелл - Ай-ай и я
Еще в 1859 году Сэндвит скрупулезно описал поведение ай-ай:
«Выставив вперед уши и прислонив нос вплотную к коре, он быстро ощупывает поверхность своим необычным вторым (так у Сэндвита. — Примеч. Дж. Даррелла.) пальцем, точно так же, как дятел исследует кору дерева, но с гораздо меньшим шумом, время от времени запуская свой тонкий палец в червоточины, так же, как хирург исследует тело больного зондом… Я наблюдал эти процедуры с неослабным интересом и был поражен, сколь блестяще это создание использует свои способности, в особенности обостренный слух, позволяющий определять различные звуки, доносящиеся из толщи дерева …а также удивительно развитое обоняние …и конечно же, необыкновенно тонкий палец, какого нет ни у одного другого животного; он используется то как стетоскоп, то как зонд, то как ложечка».
Наша подруга Рене Уинн, знакомя меня с ай-ай, рассказала, что зверьки «исследуют» кокосовые орехи, стараясь определить глубину залегания в них молока, чтобы точно знать, в какой точке лучше прогрызать дыру. Она поведала нам еще вот какую любопытнейшую деталь. В меню ай-ай входил, помимо всего прочего, довольно густой сладкий крем, подаваемый на обыкновенных плоских пластмассовых тарелках. Как же поступали животные? Они переворачивали тарелки, прогрызали в дне дыры и с помощью пальца доставали из них крем. Похоже, ай-ай и понятия не имели, как это можно есть крем просто так, с блюда — для полного удовлетворения своих гастрономических наклонностей его необходимо было есть через дырку.
Совсем недавно с небольшой колонией этих животных, содержащейся в упомянутом мной выше Дьюкском университете в США, были проведены замечательные эксперименты под руководством профессора Эриксона с целью выяснить, как ай-ай находит насекомых себе на корм. В двух словах: Эриксон предлагал вниманию ай-ай коряги, в которых были высверлены дыры — одни пустые, другие наполненные накрошенными мучными червями, а третьи — живыми червями. Дыры были самых разных конфигураций, причем иные высверлены так, что доискаться до их содержимого глазами и нюхом было невозможно. Глубина отверстий, высверливаемых в толще дерева, также была различна. Из этих экспериментов Эриксон сделал следующие выводы:
«Хотя зрение и обоняние могут играть свою роль в обнаружении и извлечении из толщи дерева личинок насекомых, наши исследования позволяют предположить, что обнаружение ай-ай ходов таковых личинок в значительной мере зависит от выстукивания… Ушные раковины ай-ай больше (пропорционально телу), чем у любых других лемуроидов, и весьма вероятно, что этот вид обладает исключительной способностью слышать звуки, издаваемые личинкой при движении, а также возникающие как реакция на выстукивание… Эти исследования позволили выдвинуть предположение, что названный примат, подобно некоторым видам летучих мышей, использует эхолокацию при выслеживании добычи. Тем не менее процесс выстукивания, видимо, играет в добывании пищи большую роль, нежели ушные раковины. Как указывает Сэндвит, процесс выстукивания происходит необыкновенно тонко. Возможно, повышенное кожное осязание третьего пальца позволяет неведомым образом распознавать различия в вибрациях поверхности. Возможно, дело в незначительной массе третьего пальца — он резонирует с вибрацией поверхности без значительного уменьшения амплитуды колебаний. Возможно, выстукивание само побуждает добычу производить движения, позволяющие ай-ай обнаружить ее по звуку».
Поиску добычи методом выстукивания Эриксон дает весьма очаровательное название «percussive foraging», что можно передать приблизительно так: «как постучишь, так и полопаешь».
Еще столько предстоит узнать об этом диковинном животном, что кто знает, какие необыкновенные секреты «магического пальца» ай-ай откроются нам. Вдруг сыщутся доказательства, что «магический палец» наделен волшебством в гораздо большей степени, чем предполагают мальгашские колдуны. Независимо от того, что здесь играет главную роль — эхолокация или фантастическая способность к осязанию, — налицо доказательства, насколько Природа мудрее человека.
На следующий день Джон, Кью и Жулиан, по обыкновению, отправились осматривать гнезда и почти сразу же вернулись, неся крупного самца ай-ай с физиономией кулачного бойца. Неудивительно, что он был так уязвлен: как же, ни с того ни с сего нарушили его покой и бесцеремонно засадили в клетку на потеху двуногим тварям! Мы окрестили нового пленника Патрисом в честь другого нашего ловца, но за свое поведение он вскоре заслужил и прозвище — Бандюга…
В этот вечер, еще до того как ему подали еду, он со страшным хрюканьем и шмыганьем принялся скрупулезно исследовать клетку и все протестировал на твердость. Каждый прут в клетке был опробован на вкус; качество дерева, из которого был изготовлен ящик, куда его потом пересадили, было изучено с особым тщанием и сопровождалось изрядным фырканьем. Пообедав, он внимательно обозрел миски и разбросал их по клетке — очевидно, с целью испытать на прочность. А уж трескал Патрис, особенно сахарный тростник и кокосовый орех, с таким шумом, что его не пустили бы ни в один приличный салон. Мы решили, что такое поведение вовсе не обязательно вызвано его стремлением к побегу: вполне вероятно, его хулиганство и буйство явились ответом на действия людей, которые считают, что до собеседника ничего не дойдет, если не стукнуть по столу и не наорать. Впрочем, буйный нрав этого создания настолько беспокоил его собратьев, что пришлось задвинуть ящик с Патрисом в самый дальний угол домика для животных, откуда его буйная натура не могла столь пагубно проявляться. Интересно: он таким родился или стал с годами, и почему с таким скандальным стремлением привлечь к себе внимание он не навлек на себя удар меткого мачете? Известно ведь: чем тише жить, тем больше шансов выжить, а привлекать к себе внимание, — значит постоянно заигрывать со смертью.
Теперь в нашем распоряжении было пять из шести дозволенных нам животных. Осталось поймать еще одного взрослого самца — и задача выполнена. Мне просто не верилось, что мы почти достигли цели и более того уложились в лимит времени, который сами себе отвели. Коли так, настало время созывать военный совет.
После прибытия в Мананару по костоломной дороге из Тана мы единогласно решили, что если добудем ай-ай и повезем их обратно по такой чудовищной трассе, то неминуемо растрясем их. Единственной альтернативой было отправить их воздушным путем. В Мананаре имелась крохотная взлетная полоса, а самолет из столицы летал трижды в неделю. Впрочем, «самолет» сказано с большой натяжкой: это была этажерка времен чуть ли не первой мировой войны. На такой летал еще Блерио.
