Евгений Вишневский - Приезжайте к нам на Колыму! Записки бродячего повара: Книга первая
Вечером к нам в лагерь пришел мириться позавчерашний эскимос (или чукча). Строительной скобы у него на этот раз не было, но была бутылка вермута. Пить мы с ним не стали, но от беседы не отказались. Эскимос представился нам как известный чукотский поэт и троюродный брат Рытхэу. На днях буквально у него в Магаданском книжном издательстве выходит книжка стихов, а кроме того, он — известный на Чукотке косторез, и собиратель танцев, и вообще внук главного чукотского шамана. Сидел тут за убийство одного гада, которого просто обязан был убить, а через месяц, когда он заработает много денег, непременно улетит домой, на Чукотку, либо в сам Якутск и поступит там в университет. И с нашей стороны просто глупость и невежество не выпить с таким замечательным человеком. Но поскольку пить с ним мы и после этого отказались, эскимос, смертельно обидевшись, ушел, но ушел недалеко, в кусты по соседству с нашим лагерем, где и выпил свой вермут в одиночку. После чего свалился замертво и уснул.
29 июня
Когда рано утром с ведрами, полными воды, я шел мимо портовской столовой, меня встретили вертолетчики и сказали, что нынче мы поставлены в план, так что через пару часов должны быть готовы к заброске на точку.
Груза у нас с собой довольно много, да пять пассажиров, не считая Баси, а вертолет Ми-4 больше полутонны не возьмет за один раз, так что забрасываться нам придется двумя рейсами.
Первым рейсом улетели все, кроме нас с Геной. У нас в запасе часа два-три для того, чтобы написать письма (в тайге почтовых ящиков нет, так что пока нас не снимут, писем ни нам, ни от нас не будет), упаковать оставшиеся вещи и сдать на хранение то имущество, которое не пригодится нам на Инынье.
Камера хранения аэропорта полна под завязку, в самом порту — дым коромыслом: двух предыдущих рейсов на Магадан не было — говорят, там на взлете разбился Ил-18. (Впоследствии это оказалось самым обыкновенным враньем, любят у нас рассказывать всякие страсти, накручивая трагические подробности, в жизни же обычно все проще и скучнее — не было двух рейсов, и все.) И вот сейчас после длительных проволочек первый борт уходит на Магадан. С самолета сняли всех, кого только возможно: бортпроводницу, радиста и даже механика, чтобы забрать пассажиров с детьми и телеграммами о смерти.
Тюк с ненужным нам снаряжением я пристроил в сарае у того самого Миши, который «подковал» Саню во время этого глупейшего матча. Миша до сих пор переживает и хочет хоть как-то загладить свою невольную вину.
И вот мы с Геной уже в вертолете. Наша машина закладывает широкий круг над городом, пролетая над стадионом, где как раз сейчас идет футбольный матч, и я успеваю заметить, что красные наседают на ворота синих, а те отбиваются из последних сил. Больше же ничего мне увидеть не удалось (что за глупый у меня такой организм — не могу не спать в полете).
Просыпаюсь я оттого, что Гена тычет меня в бок кулаком — прилетели! Наш вертолет идет на посадку. Внизу, прямо под нами, — большой капитальный лагерь, стоящий на высоком берегу речушки, неподалеку от него, километрах в полутора, сразу за небольшим лесистым островком стоят уже три наших палатки, около которых ходит грустный Колька и хлопает себя по шее, истребляя комаров. Почти сразу же за нашими палатками круто вверх поднимаются невысокие сопки, на треть поросшие густым лесом, а впереди — продуваемая насквозь, широкая галечная терраса, по которой катится бойкая речушка.
Как только вертолет совершил посадку, пилоты разделись и полезли купаться в Инынью (так зовут нашу речку), а на них тотчас бросились полчища комаров. Один из летчиков взял спиннинг и стал бросать блесну в реку, намереваясь, видимо, поймать рыбу. Ледяная вода в реке и кровожадные комары, собравшиеся, кажется, со всей округи, сделали свое дело, и вертолетчики бросились назад, к себе в машину. Тем временем из соседнего лагеря пришли геологи и принесли свежего мяса. Пока вертолет заходил на посадку, они успели убить небольшого любопытного оленя. Однако вертолетчики от предложенного мяса отказались:
— Нет, ребята, — сказал командир, — ну посудите сами, зачем оно нам сейчас? Мы же ведь дома-то, в Сеймчане, не раньше чем послезавтра будем, а в пилотской гостинице что нам с ним делать?.. Вот когда мы вас перебрасывать будем, тогда уж вы нам, будьте ласковы, и мясца и рыбки расстарайтесь, а мы вам пивка холодненького захватим, молочка или сметанки.
— Да, парни, — сказал, весело блестя зубами, молодой механик, — мы завтра на речку Лесную будем лесоустроительную партию забрасывать. А там, учтите, восемь баб... Конечно, отсюда пешком далековато, километров двадцать будет, ну да уж коли приспичит ретивое... — С этими словами, даже отказавшись от обеда, который уже успел на скорую руку сварить Юра (вот как доконали их комары), вертолетчики улетели.
Геологи пригласили нас вечером к себе на ужин и намекнули, что не обидятся, если мы прихватим с собой бутылочку-другую. После чего они убыли восвояси, а вместо них на противоположном берегу Иныньи возник завхоз, толстый седой старик по имени Евсеич. Он бегал по противоположному берегу реки и шутил:
— Кто такие?! По какому такому праву вы имеете права тут поселяться? Порядков не знаете?! Почему отмечаться не пришли?! — перебраться к нам Евсеич не может — на нем короткие сапоги, а воды в реке в самом мелком месте почти по пояс.
И вот вечером, взяв бутылку коньяку и фляжку спирту, свежей картошки и репчатого лука, мы отправились в гости к соседям. В большой каркасной палатке, которая, по-видимому, служит и кабинетом начальника, и камералкой, и кают-компанией, нас принял начальник партии со странным именем Ор Николаевич, здесь же были геологи Борис и Виктор, а также практикантка из Иркутского университета Наташа (тоже геолог). Ор слегка выпивши, смотрит на нас из-под очков колючими глазами и отрывисто говорит:
— Я, признаться, был удивлен: прилетают коллеги и становятся обособленным лагерем... Наше общество вас чем-то не устраивает?.. Или, может быть, вы хотите таким образом подчеркнуть разницу...
Вначале, несмотря на тосты за дружбу и добрососедство, никаких контактов с геологами у нас не получалось. Ор Николаевич вставлял время от времени:
— Только не надо говорить красивых фраз...
Или:
— И давайте обойдемся без банальностей...
Но где-то в середине нашего странного банкета Саня увидел на маленькой полке, где стояли книги, которыми геологи, видимо, пользовались в своей работе, одну, написанную им, — «Острокоды северо-востока СССР». Он взял эту книгу, полистал ее и затем представился. И Ора Николаевича сразу будто подменили: исчез колючий блеск глаз, а следом за ними вскоре и Борис с Виктором взахлеб стали говорить о своей работе, сыпя непонятными мне терминами и дружно ругая какую-то Геологическую Даму, которая, оказывается, ну совершенно ничего не понимает ни в фауне, ни в биостратиграфии, а туда же — берется судить и даже рекомендовать...
