Джой Адамсон - Моя беспокойная жизнь
Чтобы справиться с возможными административными проблемами, которые могли возникнуть в конце пути, в помощь Джорджу прикомандировали молодого помощника. Мне хотелось присоединиться к этому походу, поскольку я надеялась найти в отдаленных районах, через которые нам предстояло пройти, интересных натурщиков для своих портретов. Отправив вьючных животных вперед до Вамба — последней точки, куда мы могли добраться на машине, — мы погрузили в пикап провизию, лекарства, палатки, спальные мешки, походные столы и стулья, брезентовую ванну, кухонную посуду, охотничье снаряжение, одежду, лампы, складную лодку, баки, предназначенные для хранения воды, глицерин и йод, пресс для собранных растений, все необходимое для живописи и несколько книг. Этот груз мы покрыли брезентом, и весь наш домашний штат вместе с лесниками забрался наверх.
Когда мы прибыли в Вамба, наш молодой помощник презрительно посмотрел на подготовленных к поездке мулов и заявил, что он привык ездить верхом только на породистых животных. Незадолго до этого Джордж приобрел белого мула по имени Шайтан, что в переводе с языка суахили означает «дьявол». Он-то и был предложен помощнику для верховой езды. Охотно согласившись на это предложение, тот с гордым видом взобрался на мула, но не успел еще усесться, как мул рванулся к протекавшей мимо реке и сбросил ездока, а потом с невинным видом зашагал вверх по берегу. Когда наш помощник снова взобрался на Шайтана, мул спокойно потрусил по тропе, пока не поравнялся с терновым кустом; тут он взбрыкнул, сбросив ездока прямо на колючки. Проклиная всех мулов на свете, помощник вопреки случившемуся утверждал, что он первоклассный наездник, и ему было разрешено закончить весь остальной путь на Шайтане. У бедняги был очень растерянный вид, но, видимо, гордость не позволяла ему отказаться от своего намерения. Он все еще пытался красоваться в седле, хотя нередко оказывался на земле, а мул при этом насмешливо на него поглядывал. В конце концов Шайтан так невзлюбил своего наездника, что однажды ночью убежал от нас. Ему потребовалось четыре дня, чтобы добраться до Исиоло, куда он прибыл в полном здравии, несмотря на то что ему пришлось преодолеть большую часть пути по местности, где обитали львы. Я, однако, отчасти понимала настроение помощника Джорджа, вспоминая о том чувстве превосходства, которое испытала, когда впервые собиралась прокатиться верхом на муле. В свое время я прошла школу классической верховой езды в Вене. Я видела, что Джордж сидит верхом как мешок с картошкой и подлетает вверх при каждом шаге мула, но он ни разу не упал, тогда как я, полная решимости соблюдать свой великолепный стиль верховой езды, все время слетала на землю. Мы ехали впереди верхом на мулах, чтобы освобождать путь от диких зверей, позади нас шли ослы с поклажей; двигались мы медленно, время дня было самое жаркое, я задремала в седле. Вдруг я почувствовала толчок: оказалось, что носорог и его детеныш, выскочившие на дорогу, задели моего мула и умчались прочь с большой скоростью. Я не удержалась в седле, упала и, ударившись о скалу, сильно ушибла позвоночник. Джордж, ехавший впереди, быстро вернулся и помог мне снова взобраться на испуганного мула. Я ощущала боль во всем теле и, казалось, была частично парализована, по Джордж убедил меня в необходимости достигнуть ближайшего водоема до наступления темноты, рассказав, что в последний раз он разбивал на этом самом месте лагерь, чтобы выследить льва-людоеда, убившего одного сомалийца. Ему не удалось увидеть самого зверя, но на следующее утро он нашел львиные следы около своей походной постели. Этот рассказ убедил меня в необходимости двигаться дальше, несмотря на боль; любой вариант был гораздо лучше, чем перспектива попасть в лапы льву-людоеду.
Наконец мы добрались до водоема, и несмотря на что я провела беспокойную ночь и ощущала боль во всем теле, на следующий день нам пришлось продолжить свой путь по страшной, безводной местности, где мы безрезультатно пытались добыть воду. Мы копали ямы в высохших руслах рек, но каждый раз безуспешно. Мы обнаружили лишь окаменелые деревья, стволы которых имели в диаметре шестьдесят сантиметров; они свидетельствовали о том, что когда-то здесь были густые леса. Наконец мы достигли одного из самых жарких мест в Африке — долины Сугута, в прошлом представлявшей собой дно озера. Со всех сторон она ограничена отвесными скалами, которые защищают ее от прохладных ветров. Здесь я снова принялась искать окаменелости, но тщетно. Это меня удивило, так как в доисторические времена долина Сугута была связана с Нилом и озером Рудольф, которое изобиловало ископаемыми.
Путь к Лодвару мы продолжили по пустыне, покрытой лавой.
Вдруг мне сделалось плохо, и я чуть не свалилась с мула. Джордж померил мне температуру и оказалось, что она повысилась до 40°. Нам пришлось разбить лагерь на раскаленной от солнца равнине, но на следующее утро я почувствовала себя хорошо.
В конце очередного перехода мы добрались до лавового плато, на котором совершенно не было травы и негде было пасти ослов. К счастью, наступило полнолуние, и мы смогли продолжить путешествие ночью, что было немаловажно, так как днем ослы могли погибнуть от солнечного удара.
В Кангетете мы встретили районного уполномоченного из Лодвара. Все пришли к единому выводу, что перебросить большое число людей вместе со скотом по тому пути, по которому прошли мы, невозможно. Предоставив мужчинам обсуждать альтернативные планы, я решила зарисовать нескольких женщин племени туркана, костюмы и прически которых отличались от туркана, уже написанных мной.
Через двенадцать дней после последнего приступа у меня снова поднялась температура, и мы решили что, возможно, я больна возвратным тифом — болезнью, распространяемой клещами. Я даже вспомнила, как в меня впивался клещ, когда мы раскинули лагерь на покрытой травой равнине Мбере. Если наш диагноз был правильным, то теперь мы могли заранее учитывать мое плохое самочувствие, периодическое повышение температуры и организовывать путешествие таким образом, чтобы успевать до приступа добираться до тенистого места и располагаться там лагерем.
Итак, мы находились на родине племени туркана, и мне стало ясно, почему африканцы из этого племени, добравшись до района Исиоло, предпочитали оставаться там. Мы возвращались обратно другой дорогой, но там не было достаточного числа водоемов и пастбищ, и это делало невозможным переброску людей и большого количества скота. Джордж пришел к выводу, что единственной практической возможностью переселения является перемещение племени туркана небольшими группами в сезон дождей, о чем он и сообщил властям. Скот, по его мнению, следовало продать в Исиоло, а затем купить новый в Лодваре. Этот вариант принят не был, и, таким образом, пророчество старейшин туркана осуществилось.
