Ян Линдблад - Мир Книги джунглей
Иногда змеешейке попадает крупная рыба, и разыгрывается отчаянный поединок. Снова и снова птица кувырком уходит под воду, пока рана не доконает жертву. Мне удалось снять такое единоборство. Завершающая стадия происходила всего в двух метрах от нашей лодки, и, когда рыба выдохлась, змеешейка на всякий случай вышла на берег, чтобы там проглотить добычу. Мне невольно вспомнилось, как змея заглатывает свою жертву: рыба оказалась раз в пять больше обычной добычи змеешеек.
Кормление птенцов — не менее трудоемкое дело. Большинство птиц отрыгивают корм и по частям заталкивают в голодные пасти отпрысков. У змеешеек, а также у их родичей, как близких — бакланов, так и более далеких — олушей и пеликанов, положено, чтобы птенцы сами доставали пищу из буфета, то бишь из желудка родителей. Путь туда долог и тесен, и, когда смотришь, как почти взрослый птенец силится протолкнуть свой острый клюв и длинную шею через все горло мамаши или папаши, способ этот выглядит таким головоломным, что невольно спрашиваешь себя, как эволюция могла пойти на столь рискованный эксперимент. Когда родитель и отпрыск вот так сочленены, обе стороны чрезвычайно уязвимы, поэтому змеешейки; готовясь кормить птенцов, проявляют куда большую бдительность и осторожность, чем другие члены птичьей колонии.
На одном и том же дереве гнездятся самые разные виды и практически возможны любые комбинации. Нет такого вида, который решительно отказывался бы разделить дерево и ветку с другими птицами. Конечно, можно найти деревья, занятые особями только одного вида, но не менее часто соседствуют, например, змеешейка, средний баклан, египетская цапля, малая белая цапля, колпица, аист-разиня, ибис и клювач. За час-другой дежурства у одного только дерева, особенно во время кормления, можно познакомиться с присущим каждому виду приветственным ритуалом, способом кормления и техникой строительства гнезда. А также с половым поведением, потому что, как только вылупившиеся птенцы подрастут и начинают упражнять оперившиеся крылья, прибывают новые жильцы.
Нередко можно видеть, как из гнезда таскают стройматериал, не дожидаясь, когда его покинут квартиранты. Правда, острые клювы змеешеек страхуют их от подобного грабежа. В Южной Америке я однажды видел, как змеешейка (Anhinga anhinga) одним ударом прикончила подошедшую слишком близко почти взрослую особь того же вида, но из соседнего выводка. Молодая птица с пробитой головой шлепнулась на землю, где я смог определить причину смерти. А вот у птиц поменьше, таких, как средний баклан, сколько бы они ни возмущались, гнезда подчас совершенно разоряют представители более крупных видов. Например, колпица, которую я заснял в разгар ее «преступных» действий. Под конец угловатые отпрыски ограбленных соседей с трудом удерживали равновесие на трех-четырех прутиках.
Возвращаясь к змеешейке, отмечу, что на дереве ее территория невелика, можно достать соседа клювом, как в колониях крачек или чаек, но и только. Зато в местах рыбной ловли она решительно заявляет территориальные претензии, точнее, старается отгонять конкурентов, регулярно возвещая о себе хриплым кудахтающим криком, пока переваривает пищу и отдыхает, просушивая крылья и все оперение в целом. Правда, иногда эти сушилки тоже являются общим достоянием, на одном дереве греются до десяти змеешеек. Сидят на ветвях, пока облачение, напоминающее видом мокрую тряпку, под лучами солнца не превратится в поблескивающую сухую униформу. Но если две змеешейки встретятся в воде — скажем, одна приводняется там, где уже промышляет другая, — первый рыболов заставит конкурента удалиться.
Наряд самцов и самок мало чем различается, и, как обычно в таких случаях, определяющую роль для союза двух партнеров у будущего места жительства играет ритуализованное поведение. Сидя на избранной им ветке, самец покачивает головой, напоминая этим дальнего родича змеешеек, фрегата. Правда, в отличие от последнего у змеешейки нет выразительного ярко-красного вздутия на горле, но самец топорщит перья на голове и шее; кроме того, на спине нарядным венком расправляются длинные метелкообразные перья. Со стороны это выглядит довольно потешно, но ведь и мы, люди, когда влюбляемся, производим подчас глуповатое впечатление на окружающих…
Бакланов в Бхаратпуре очень много, и, поскольку они рано начинают гнездование, можно увидеть деревья, сплошь усеянные их гнездами. Нередко часть гнезд освобождается как раз в ту пору, когда колонию пополняют колпица или малая белая цапля. Остроклювые и агрессивные цапли ведут себя просто беспардонно: раздергивают по прутикам бакланье гнездо, не считаясь с тем, что сидящий в нем нескладный птенец может шлепнуться в воду. Конечно, бедняга тут же всплывает, но горе ему, если он попробует вскарабкаться на дерево в пределах досягаемости цапель, особенно если те уже вывели свое потомство. Удар за ударом обрушится на злополучного птенца, и он снова скатится вниз с окровавленной головой. Я снял однажды отчаянные старания такого малыша взобраться на родную ветку. Сорвавшись в воду, он подплыл к стволу, но застрял в болотной траве. Застрял безнадежно, с минуту еще продолжал бороться — и утонул. Я ничем не мог ему помочь — попробуй я подойти на лодке к бедняге, полсотни других птенцов с испугу выбросились бы из надежных убежищ на дереве…
Цапли представлены в Бхаратпуре различными видами. Особенно много белых цапель рода Egretta. Речь идет о трех видах, отличающихся друг от друга размерами: малая белая цапля (Е. garzetta) с черными ногами, черным клювом и беловатыми лапами, средняя (Е. intermedia) с черными ногами и черным кончиком желтого клюва и, наконец, большая белая цапля (Е. alba) с длинной грациозной шеей, черным клювом и черно-красными ногами.
Всем этим видам грозило полное истребление, когда одна из прихотей «самого опасного зверя» породила промысел не менее постыдный, чем сохранившаяся, увы, до наших дней мода рядиться в шкуры диких животных. Кому-то пришло в голову украшать дамские шляпки эгретками (так называются столь важные для ритуализоваиного поведения удлиненные рассученные перья на нижней части шеи и на плечах цапель), и огромное количество птиц приносилось в жертву этой выдумке. «Несведущие» женщины, как всегда, рабски следовали моде, продиктованной консорциумом — заключительным и самым дорогим звеном в цепи, начинающейся с предельно скромной мзды «дикарю» или «туземцу». Холеные руки принимали крупные ассигнации от очаровательной и очарованной особы, охотно платившей шайке посредников астрономическую цену за утонченный залог смерти. К счастью, уже в 20-х годах нашего столетия, когда многие виды цапель во всем мире находились на грани полного уничтожения, торговля перьевыми украшениями была прекращена. Поскольку колибри и райские птицы тоже поставлялись на ярмарку тщеславия, эти еще более редкие виды также сильно пострадали. И если бы кровопускание продолжалось, многие птицы, наверное, были бы истреблены.
