Ялмар Тесен - Узы моря. Опасное соседство. Возвращение
Джеймс наблюдал за происходящим, вежливо поддерживая разговор. Потом один из членов команды нацепил взятого из холодильника сардинопса на большой крючок — для Дафни.
Адель ловила, как всегда, на маленькие крючки, наживляя некрупных креветок, и сперва таскала одну за другой небольших полосатых зубаток, а потом все чаще вынимала из воды раскушенных почти надвое маленьких оливковых пристипом с четкими черными пятнами возле жаберных щелей. Джеймс тоже вытащил несколько пристипом, осторожно снял каждую с крючка и опустил в ведро с водой для наживки. Заметив очередную, точно ножом разрезанную рыбку, он пробормотал:
— Точно, луфарь, — и, посмотрев на аккуратный полукруг, оставленный зубами хищника, прибавил: — Вроде бы довольно крупный. Пожалуй, стоит и на живца попробовать.
Он предложил Дафни проверить свою наживку. Как он и предполагал, от ее сардинопса на крючке осталась одна голова.
— Ах, мне никогда с луфарями не везло, — томно проговорила Дафни. — Они у меня вечно наживку съедают, оставляют только тот кусок, где крючок.
Джеймс засмеялся.
— А мы их перехитрим, — сказал он. — Знаю я одну уловку…
Хотите, я вам наживлю?
Дафни с улыбкой кивнула, и Адель невольно подумала, что это действительно очень красивая женщина или, по крайней мере, была таковой. Дафни откинулась в шезлонге, закрыв глаза и подставив лицо теплому утреннему солнцу, а руки с длинными пальцами расслабленно уронила на подлокотники, словно сушила только что покрытые лаком ногти. Херберт Ратерфорд наблюдал, как Джеймс неторопливо и очень ловко наживляет снасть. На изгибе крючка он прикрепил короткую, длиной с мизинец, серебристую проволочку и к ней — еще один маленький крючок. Конец проволоки он накрепко зажал плоскогубцами, пристроив крючок на перила и подложив под него плоскую деревяшку. Потом прикрепил к леске легкое подвижное грузило и показал снасть Херберту.
— Большой крючок не так уж и хорош, но в данном случае именно он держит наживку, — пояснил он. — А луфаря мы поймаем с помощью этого, маленького. То ли эти луфари способны большой крючок разглядеть, то ли знают, что это такое, или просто что-то подозрительное чувствуют… — Он пожал плечами. — Кто их знает? С рыбами и прочими тварями морскими никогда ничего не поймешь.
Он продел острие большого крючка под спинной плавник живой пристипомы, а маленький крючок закрепил свободно ближе к ее хвосту.
— Отличный спиннинг, — похвалил он. — Нечасто доводится видеть такую прекрасную снасть.
Широкая бронзовая катушка спиннинга с толстой леской, по прикидкам Джеймса, должна была выдержать массу не менее семи килограммов.
— На этой катушке очень много лески помещается, — сказал Херберт, — ярдов четыреста.
Джеймс забросил удочку, проверил тормоз и вручил конец удилища Дафни. Он неторопливо пил кофе, когда удочка изогнулась дугой; Дафни приподняла свой конец, и леса стала разматываться рывками. Дафни водила рыбу умело, не говоря ни слова, и лишь приоткрытый рот выдавал ее волнение.
Джеймс ловко поддел рыбу сачком — это действительно оказался двухкилограммовый луфарь, попавшийся именно на маленький крючок. Джеймс радостно засмеялся, а Херберт даже в ладоши захлопал, сияя во весь рот и сунув собственную удочку под мышку. Дафни тоже стукнула в восторге костяшками стиснутых кулачков и быстренько, точно клюнула, поцеловала Джеймса в щеку.
Меченый спускался по течению реки вместе с отливом и замедлил ход, завидев впереди целую флотилию различных рыболовных судов. Он повернулся к течению боком, обследуя дно грудными плавниками и вздымая облака ила, смешанного с песком ударами мощного хвоста. Потом снова устремился к морю, проплыл под днищем первого катера, второго, третьего, но вокруг все было тихо, и тут он вдруг услышал отчаянный призыв раненой оливковой пристипомы, на который нельзя было не обратить внимания. Он схватил пристипому, пожевал и выплюнул, потом хотел снова схватить, но рядом заработал лодочный мотор, и он поскорее нырнул на глубину и быстро поплыл прочь, огибая якорные цепи и распугивая стайки рыбьей мелочи. Под правым глазом он чувствовал слабую дрожь, но ему хотелось поскорее уплыть подальше, и опомнился он, лишь очутившись в самом центре собравшихся для рыбной ловли судов.
В углу пасти Меченый чувствовал слабое жжение и какую-то странную тянущую боль, которая оживила почти забытые воспоминания, однако же он нырнул еще глубже, по-прежнему стремясь к морю и надеясь прорваться сквозь преграду из лесок и якорных цепей, не замедляя скорости и промчавшись еще по крайней мере метров четыреста, и тут вдруг странное жужжание в ушах и тянущая боль исчезли, и он еще быстрее поплыл вперед. Колесико спиннинга в руках Дафни взвизгнуло и продолжало пронзительно верещать, даже когда она подняла конец удилища, изогнувшегося изящной дугой, даже когда она подтянула тормоз, даже когда она, перепробовав все, пробормотала себе под нос: «Господи!.. А это еще что такое?» Леска на барабане неудержимо разматывалась, пока не обнажила металл бобины, и через несколько секунд лопнула с громким щелчком.
Какое-то мгновение на катере царила полная тишина, а потом все вдруг разом засуетились, хотя слов никто так и не находил. И на лодках тоже поднялась суматоха.
— Эй, привет! Вон там один парень тоже хорошую рыбу поймал, — сказал Херберт, — и вон там тоже.
Спиннинги скрежетали и щелкали по всему течению реки, и, куда ни глянь, всюду виднелись согнутые до предела удилища, стонущие под непосильной нагрузкой. Рыбаки напряженно подкручивали тормоза и орали друг на друга, желая пройти и судорожно поднимая якоря.
Когда Меченый миновал рифовый барьер, флотилия рыболовов на реке все еще путалась в собственных удилищах и лесках, мутила воду и продолжала шуметь. Шум становился особенно громким, если какая-нибудь лодка предпринимала попытку выбраться из этой толпы и прорвать паутину чужих лесок, аккуратно убрав свои, однако чужие лески, даже порванные, мощным канатом обвивались вокруг ее гребного винта.
Джеймс время от времени начинал смеяться и утверждал, когда они возвращались в Книсну на автомобиле, что соревнования по ловле горбылей-холо — самый лучший цирк в его жизни.
— Конечно, мы могли и акулу подцепить, — говорил он, — и даже тигровую. Один мой знакомый как-то раз поймал такую, выйдя в залив на маленьком ялике. Так эта тварь полночи таскала его за собой, пока не выкинула на песчаную отмель у самого берега во время отлива. Она была футов десять длиной почти как его лодка.
Ему было бы не до смеха, знай он, что на крючок Дафни попался самый большой горбыль-холо на свете.
