В. Васильев - Два года в тундре
Высадившемуся в районе рыбалки геологическому отряду Чукотской экспедиции было необходимо произвести здесь первую опись и топографическую съемку, а также начать сбор образцов горных пород.
Низменные берега реки, переходящие в болота, с рассеянными среди них озерами создавали неблагоприятную обстановку для работы. Времени оставалось чрезвычайно мало, так как разгрузка шла быстро и пароход мог скоро уйти.
Побродив по окрестностям рыбалки, продрогнув и промокнув, работники экспедиции собрались в чукотской яранге. Это был большой меховой шатер, натянутый на остов из жердей. Издали он напоминал церковный купол. На земляном полу яранги горел костер, освещавший неровным светом кучку людей и их неприхотливую утварь. Над костром висел котел, поддерживаемый треножником из шестов. Против входа, за очагом, стоял большой ящик, сооруженный из оленьих шкур. Это был так называемый «полог», т. е. теплое помещение яранги, в котором при свете горевшей жировой лампы проводила дни и ночи семья владельца яранги. Сейчас в пологе было так тесно, что люди, сидевшие скрестив ноги, касались друг друга коленями. От жары чукчи сняли меховые рубахи и сидели голыми по пояс.
Гостеприимные хозяева угощали приезжих рыбой и печеными яйцами чаек. Гости в свою очередь потчевали хозяев сахаров и табаком. На берег сошла партия курсантав-чукчей, возвращавшихся после учебы из Хабаровска. Непривычные условия жизни в городе на материке заметно отразились на их здоровье. На пароходе они казались какими-то изнуренными и вялыми. В яранге они почувствовали себя как дома и, оживленно беседуя с хозяевами, много смеялись, помогая русским объясняться с чукчами. Дым от костра ел глаза и вызывал кашель. Русским приходилось часто выходить наружу, чтобы отдышаться, но холод быстро загонял их обратно к огню. Курсанты с нескрываемым удовольствием ели нерпичье мясо и жир, сильно пахнувшие ворванью. Гости с «материка» предпочитали довольствоваться только вареной рыбой.
Неожиданно пароход дал гудок. Все заволновались, так как на берегу не было катера и попасть на пароход можно было только на чукотской байдарке. Чтобы перевезти всех, она должна была сделать несколько рейсов. К счастью, тревога оказалась напрасной, так как пароход еще не уходил и дал гудок в знак приветствия катерам, пришедшим из устья реки Анадыря для помощи при выгрузке. С прибытием новых катеров работа буквально закипела, и через 12 часов пароход мог уйти. Последний катер с пустым кунгасом подошел с рыбалки к ярангам, и пассажиры, попрощавшись с гостеприимными чукчами, отправились на пароход.
Анадырский залив широкой дугой вдается в глубь материка. До июля он обычно бывает забит льдами, приносимыми сюда ветром из Чукотского моря через Берингов пролив. В районе устья реки Анадыря залив суживается, отделяясь от моря галечными косами, достигающими громадных размеров. Па северной стороне залива, почти против мыса Земли Гека вытянулась коса Русская Кошка, длиной около 20 км. Мыс Земли Гека и Русская Кошка отделяют от Анадырского залива Анадырский лиман, далеко вдающийся в глубь материка. Во время отлива вода лимана опресняется; в прилив морская вода заходит далеко в глубь лимана и идет вверх по реке, образуя сильное противотечение.
У Земли Гека пароход остановился для новой разгрузки. Здесь высадились японские рабочие. Часть пассажиров, не ожидая окончания выгрузки, отправилась на катере в поселок Ново-Мариинск, недалеко от которого в лимане распо-ложен крошечный островок Алюмка. Хищные чайки, узкокрылые буревестники, тоиорки и морские утки составляли характерный птичий базар. Катер прошел около самого островка, встревожив его пернатых обитателей. На правом берегу Анадырского лимана, на небольшой косе в устье речки Казачки, раскинулся поселок Ново-Мариинск. Вдоль берега моря и по склонам прибрежных холмов виднелись небольшие домики камчадалов и немногочисленного русского населения. Среди этих построек выделялись свопшг внушительными размерами здание окружного исполнительного комитета, школа, дом АКО и длинные корпуса товарных складов и пушных хранилищ. Прибрежная коса не вместила всех необходимых построек, и через речку Казачку перекинулся легкий мост на другой ее берег, где в тундре выросли большие новые здания: больница и радиостанции с высокими металлическими ажурными мачтами.
Прибытие парохода всколыхнуло селение, наполнившееся шумом. Прибывшие работники АКО, представители советских и партийных организаций и работники экспеди ции с трудом разместились в маленьком поселке. Немногочисленные катера должны были одновременно обслуживать рыбалки и разгрузку парохода. Кета шла косяк за косяком, и неводы едва выдерживали напор рыбы, которую отсюда на кунгасах перевозили на берег, где складывали в большие кучи. Спущенные с цепей ездовые собаки с нетерпением ждали этого момента. Отъевшись, они лениво ходили у сетей и объедали у рыб головы.
У наскоро сколоченных из досок столов рыбу разделывали, разрезая ее одним взмахом ножа от хвоста до головы. Распластанную рыбу развешивают на тонких жердях, чтобы дать ей провялиться на ветре и солнце, что обеспечивает ее долгую сохранность. Рунный ход кеты был в самом разгаре. Рыба шла вдоль берегов громадными стаями, вслед за которыми, раскинувшись полукругом, подвигались вверх по течению прожорливые белухи. Усатые морды нерп с выпученными оловянными глазами появлялись и вновь исчезали во всех бухтах, устьях ручьев, рек и вдоль кос, где обычно скапливалась рыба.
Колхозники, разбившись на три смены, едва успевали справляться с пойманной добычей. Два кунгаса непрерывно сновали между неводом и берегом, сплошь покрытым вешалами с рыбой. Катера требовались повсюду. Морской агент, осаждаемый служащими рыбалок, факторий и пароходов, до хрипоты в голосе воевал с мотористами и со старшинами катеров и, конечно, не был в состоянии удовлетворить всех, так как нехватало ни пловучих средств, ни людей. Мотористы по двое-трое суток нс сходили на берег и от бессонницы и непрерывной работы валились с ног, засыпая у раскаленных моторов. В общей суматохе один только береговой боцман сохранял невозмутимое спокойствие. Этот моложавый старик, не выпуская из зубов трубки, молча выслушивал распоряжения морского агента, требования представителей различных организаций, жалобы мотористов, и методично отдавал распоряжения. Днем и ночью, утром и вечером можно было видеть на берегу его высокую, слегка сутулую фигуру. Его спокойствие и неутомимость благотворно действовали на всех окружающих. Команда катера, только что наотрез отказавшаяся выйти в лиман из-за шторма, глядя на боцмана, вдруг отправлялась в бурное море на маленьком катеришке, который, как щепку, швыряло в волнах.
