Стелла Брюер - Шимпанзе горы Ассерик
Как-то вечером в резерват приехали мои друзья, чтобы покормить животных. С ними была их маленькая дочка Клер со своей неразлучной спутницей — куклой Синди, которая выглядела почти как живая. Все шимпанзе хорошо относились к детям. Особенно любил их Уильям: он брал их за руки и играл с ними гораздо осторожнее, чем со взрослыми. Вот почему я не побоялась привести с собой в обезьянник Клер.
В тот вечер Тина появилась в питомнике довольно поздно. Клер с куклой уже познакомилась с остальными обитателями загона и к моменту прихода Тины потеряла свою первоначальную осторожность. Вдруг я увидела, как Тина, вздыбив шерсть, уставилась на куклу. Потом она подошла к девочке и попыталась вырвать куклу из ее рук. Клер отступила назад и прижала «ребенка» к своей груди. В этот момент подскочила я и с самым небрежным видом, на какой только была способна, подхватив Клер и ее куклу, вынесла их из загона. Позади раздалось хныканье Тины, которое вскоре усилилось и перешло в раздраженные истерические крики.
Этот случай по-настоящему встревожил меня. Я не могла понять, почему Тине так отчаянно хотелось заполучить куклу. Она вела себя иначе, чем во время охоты за молодыми гверецами, и в то же время прежде я никогда не замечала в ней такой страсти к игрушкам. Я думаю, что, если бы меня не было в тот момент в загоне, а Клер продолжала защищать свою куклу, Тина попыталась бы отнять ее силой и наверняка нанесла девочке увечья.
Мысль об этом эпизоде не выходила у меня из головы. Было ясно, что мы столкнулись с серьезной проблемой, которую нам так или иначе предстояло решать.
Вскоре перед нами встала другая проблема, менее важная, по столь же трудно разрешимая. Однажды утром, придя в загон, я обнаружила, что он пуст. Домик для отдыха, обычно чистый и аккуратный, выглядел так, будто попал в эпицентр торнадо. Повсюду валялись клочья соломы и поникшие головки цветков бугенвиллии. Уборные также подверглись нападению — по всему саду тянулись длинные полосы туалетной бумаги.
Я знала, что через час должен приехать отец, поэтому мы с Абдули принялись за уборку территории. Мы работали как одержимые, и, по-моему, нам удалось навести относительный порядок. Но когда отец вошел в питомник, на его лице появилось выражение недоумения и отчаяния.
— Что происходит? — спросил он голосом несколько выше обычного. — Ради бога, скажи мне, что случилось?
Осмотрев изгородь, я так и не смогла понять, каким образом шимпанзе выбрались из загона: все дверцы были крепко закрыты, нигде не было ни дыр, ни проломов.
Беглецов я обнаружила почти в самом центре резервата. Казалось, они были довольны, что я присоединилась к ним. Больше других радовался Пух, он ни на шаг не отходил от меня и все время старался залезть ко мне на колени. Мысль о таинственном исчезновении обезьян не давала мне покоя, и вот через несколько дней мне довелось увидеть один из возможных способов их побега. В загоне имелось приспособление треугольной формы для лазанья, которое мы соорудили из молодых побегов гмелины, крепко сколоченных пятнадцатисантиметровыми гвоздями. Одна из перекладин, по-видимому, расшаталась от частого употребления, и Читах пытался отделить ее от основной конструкции. Через четверть часа упорного труда ему это удалось. Пятнадцатисантиметровые гвозди, все еще довольно прямые, торчали по обоим концам планки.
Минут десять Читах и Уильям играли с перекладиной, потом Читах схватил ее, направился к забору и полез наверх, волоча ее за собой. Добравшись до барьера из рифленого железа, он задрал планку вверх и начал манипулировать ею до тех пор, пока ему не удалось зацепиться гвоздем за самый верхний край забора. Планка служила теперь своеобразной опорой, с помощью которой можно было преодолеть ранее неприступные листы железа. Читах начал карабкаться наверх, а Уильям, сообразив наконец, что происходит, бросился к нему. Но Читаху не повезло: гвоздь соскользнул с забора и шимпанзе вместе с планкой полетел на землю. Но это его не остановило. Он снова полез наверх, волоча за собой перекладину туда, где его уже поджидал Уильям. На этот раз, после того как Читаху удалось зацепиться гвоздем за край рифленого железа, Уильям повис на свободном конце планки. Это придало ей определенную устойчивость, и Читах вырвался на свободу. В спешке он не стал держать планку для Уильяма, и тот, как ни старался, так и не смог в одиночку выбраться наружу. Меня настолько потрясла увиденная сцена, что я готова была поверить чему угодно. Однако, поразмыслив, пришла к выводу, что стала свидетелем совершенно нового способа побега. В самом деле, трудно было поверить, что Уильям станет держать планку для Энн или Флинта, а те в свою очередь будут помогать ему. Мы починили лестницу, и на следующей неделе никто из шимпанзе не выходил из загона без нашего сопровождения. Но вот однажды утром я снова обнаружила, что загон пуст, а в питомнике творится невообразимый хаос. Все приспособления и лестницы были целы, и я опять не могла найти никаких следов, которые объяснили бы, как обезьяны осуществили свой побег.
И снова мы с Абдули пытались навести порядок до прихода моего отца. Но восстановить все причиненные шимпанзе разрушения было невозможно. Хуже всего, что шимпанзе настежь раскрыли дверцы загона для ситатунг — гордости моего отца, и молодая антилопа убежала. На этот раз отец был слишком расстроен, чтобы сердиться. Он повернулся ко мне и печально сказал: «Ты знаешь, Стелла, нам придется куда-нибудь отправить шимпанзе. Нас слишком мало в Абуко, и мы не можем уследить за ними». Та же мысль, до конца еще не осознанная, все время вертелась в моем мозгу, пугая своей неизбежностью, и я старательно гнала ее прочь, заставляя себя думать только о неотложных повседневных обязанностях.
Как же узнать способ, с помощью которого шимпанзе вылезают из загона? Я приходила в резерват до рассвета и, притаившись, ждала, пока наступит утро, но во время этих дежурств ничего не происходило. Так прошла неделя, потом другая… Все было спокойно, и вопрос о переводе шимпанзе был пока отложен.
Потом у Тины вновь появилась розовая припухлость, и они с Читахом снова стали неразлучны. Большую часть времени Тина проводила теперь в питомнике, возле загона, и мы нередко видели, как Читах пытается спариться с ней через разделяющую их проволочную сетку. Однажды утром, едва я появилась, Абдули бросился ко мне и сообщил, что наконец-то узнал, как убегают шимпанзе. По его словам, Тина взобралась на забор со стороны питомника — это было довольно просто, так как все опоры располагались снаружи. Потом она ухватилась руками за край рифленого железа и свесилась вниз, образовав тот самый мост, с помощью которого можно было преодолеть барьер. Читах вскарабкался по проволочной сетке, подпрыгнул, схватил Тину за ноги и полез по ней наверх, к краю забора. Абдули не позволил остальным обезьянам воспользоваться предоставившимся случаем, но Читах убежал вместе с Тиной.
