Джеки Даррелл - Звери в моей постели
Еще одного шимпанзе, Минни, нам преподнес местный владелец кофейной плантации, и Даррелл целый день промаялся, заманивая новое приобретение в клетку, которую мы привезли на лендровере Фона. Минни оказалась весьма подозрительным существом и совершенно не желала иметь дело с нами и нашей клеткой, и Джерри пришлось затеять с ней этакую игру в фанты. Я восхищалась его терпением, и Минни успела поглотить великое разнообразие лакомых фруктов, тогда как нам за весь день пришлось ограничиться бутылкой пива и двумя-тремя бананами. В конце концов Даррелл все же заманил ее в узилище, и когда уже в рестхаузе мы выпустили пленницу в специальную сборную клетку, она спокойно восприняла смену обстановки. Вообще же Минни была очаровательное существо, вот только когда ей требовалось привлечь наше внимание, она поднимала такой визг, на какой только шимпанзе способны. В этом не было ничего страшного, поскольку в селении Фона никто особенно не реагировал на шум, но я с тревогой спрашивала себя, что будет на борту парохода, когда мы направимся домой в Англию. Но, как всегда говорил Даррелл, зачем ломать себе голову над проблемой, прежде чем она возникнет…
Готовясь покинуть Бафут, мы с Софи испытывали смешанные чувства. Было решено, что мы поедем к морю по британской территории с наиболее хрупкими экземплярами, тогда как Джерри повезет по гудронному шоссе в французской части Камеруна рептилий и основную часть нашего снаряжения. Снова на помощь пришла OAK, предоставив нам два тяжелых грузовика, из которых один был с приводом на четыре колеса, чему мы были особенно благодарны, поскольку начался сезон дождей и дороги порой становились совсем непроходимыми. Первую остановку мы сделали в Мамфе. Эта часть пути прошла довольно гладко, легкий дождичек прибил пыль, так что к дому управляющего OAK мы подъехали не слишком грязные. Джон Хендерсон уже уехал в отпуск, но его заместитель Джон Топэм и миссис Топэм не жалели сил, помогая нам. Топэмов весьма беспокоило состояние следующего этапа, до Кумбы.
— Вам необходимо выехать возможно раньше завтра утром, — предупредил Джон. — Водители опасаются, что ближе к вечеру пойдет сильный дождь, и хотели бы одолеть большую часть пути до того, как дорогу размоет. Я договорился, чтобы вы могли переночевать в рестхаузе, и после обеда отвезу вас туда. О животных не беспокойтесь, мой сторож присмотрит за ними.
Мы были очень благодарны Топэмам, они еще помогли нам покормить животных, чтобы мы могли лечь пораньше.
На другой день мы поднялись чуть свет, покормили зверей, почистили тех, кто в этом особенно нуждался, и приготовились выезжать, рассчитывая достаточно рано прибыть в Кумбу, где начиналось хорошее шоссе и где мы могли уделить нашим подопечным достаточно внимания, дать им передохнуть сорок восемь часов, прежде чем продолжать путь до Тико и грузиться на пароход. Увы, двое из наших слуг, один из которых пользовался особым доверием Софи, куда-то запропали. Водители были вне себя от ярости и лишь с большой неохотой позволили нам послать людей за недотепами. Было очевидно, что скоро пойдет дождь, и я уже решила ехать дальше без них, но тут они наконец появились с пристыженными физиономиями. Водители были не прочь задать им трепку, но я думала только о том, чтобы поскорее тронуться в путь.
— Подождем с разборками до Кумбы, — сказала я. — Обещаю, что там они получат выволочку, какую надолго запомнят.
Как я и опасалась, хлынул ливень, и дорога уподобилась клееварке. Мягкая африканская красная пыль превратилась в вязкую массу, ехать стало не просто трудно, но опасно. Чем дальше — тем хуже, дорога походила на танкодром, на каждом метре — ямы и ручейки. Кончилось тем, что, к великому моему ужасу, один грузовик развернулся, скользя, под прямым углом и угодил двумя колесами в кювет. Водитель живо выключил мотор, я выскочила наружу и погрузилась выше лодыжек в грязь. Но меня слишком тревожила судьба Софи и наших зверей, чтобы я стала думать о состоянии своей обуви и брюк. С помощью слуг и водителей мы извлекли Софи из ее кабины. Она здорово перепугалась, но обошлась без ушибов и, подобно мне, беспокоилась за состояние животных в кузове. Живо забравшись внутрь, я заключила, что все вроде бы в порядке, однако окончательный вывод можно было сделать лишь после того, как грузовик будет извлечен из кювета. К этому времени я пришла в такое неистовство, что была отнюдь не расположена вести любезный диалог с едущими следом африканцами, которые громогласно требовали, чтобы мы освободили дорогу и пропустили их. Я послала к ним одного из наших боев — пусть перестанут орать и вместо этого помогут нам выбраться из кювета.
— Мадам, — сообщил он, вернувшись, — этот люди говорить, он не может нам помогать.
— Это почему же?
— Я не знать.
— Ладно, я сама узнаю! — крикнула я и подбежала к чужим грузовикам.
Разыгралось нечто вроде комической оперы с элементами сатиры: я бранилась, уговаривала, требовала, наконец выдала длинную политическую тираду — дескать, как они рассчитывают добиться независимости и самоуправления, если не в состоянии даже помочь путникам на дороге. Как ни странно, эти слова задели их самолюбие, они вдруг вскричали: «Ура!» — соскочили на землю, вооружились досками, на которых сидели, через десяток минут наш грузовик занял нормальное положение, и мы принялись дружно нахваливать друг друга за сноровку. Когда я попыталась извиниться за то, что употребляла нехорошие слова, они столь же дружно стали заверять меня, что все в порядке, я была права, они только рады, что я не побоялась отчитать их за дело.
Заглянув в кузов нашей злополучной машины и убедившись, что все обошлось благополучно, я велела водителям развить максимально возможную скорость, чтобы побыстрее добраться до Кумбы и как-то устроить там на ночь наших бедных испуганных зверей. Последний участок пути прошел под знаком всеобщего веселья, и мы не без грусти простились с нашими добрыми самаритянами, когда в Кумбе остановились у Микробиологической лаборатории доктора Крю, который любезно согласился приютить нас на ночь. Выгрузив из кузовов нашу коллекцию, мы принялись чистить все клетки и тщательно осматривать их обитателей, а тем нужно было только, чтобы их покормили и позволили отоспаться. Лежа вечером на своих раскладушках, мы с Софи говорили друг другу, что ни за какие блага не согласились бы повторить это путешествие, и радовались, что наши звери перенесли его тяготы так благополучно.
— Вот увидишь, — сказала Софи, — у нашей лапочки Джерри будет чудесное путешествие, солнце всю дорогу.
— Ничего, — рассмеялась я, — на нашу долю выпала хорошая практика перед предстоящим плаванием домой.
