Виктор Гребенников - В стране насекомых. Записки и зарисовки энтомолога и художника.
Тщательное изучение шмелей очень нужно еще и потому, что число их в природе за последние годы заметно убавилось, особенно в зоне интенсивного земледелия, и вопрос охраны шмелей — этих важнейших опылителей растений — уже стал злободневным.
У шмелей длинный хоботок, приспособленный для цветков с длинным узким венчиком. Медоносная же пчела из за своего короткого хоботка посещает клевер далеко не всегда, особенно при низком стоянии нектара в цветочных трубках клевера. А шмели работают на клевере в 3–5 раз быстрее домашних пчел, совершая перекрестное опыление этой ценнейшей кормовой культуры и надежно обеспечивая завязывание семян.
Длина хоботков рабочих шмелей: слева — садового, полевого, конского, земляного; в центре — цветок клевера; справа — хоботки домашних пчел, длиннохоботной и обычной.
Но именно из за недостатка природных опылителей урожаи семян клевера во многих местностях становятся недопустимо низкими.
Еще в 1948 г. профессор А. Н. Мельниченко говорил: «Необходимо соблюдать и совершенствовать простейшие меры охраны шмелей. Запрещая разорение шмелиных гнезд, необходимо повсеместно организовать лесные заказники, на территории которых шмели будут кормиться весной и летом и где многие из них будут устраивать гнезда. Организация в пределах каждого колхоза и совхоза хотя бы небольших лесных заказников диктуется и более широкими задачами — создания полезащитных и водоохранных лесных насаждений».
Отстоим мы или нет хотя бы эти сравнительно крохотные кусочки естественной природы для полезных насекомых? Надо, очень надо отстоять. Не позволять кое где пасти скот, не давать местами косить траву, не пахать вплотную к лесу. Все эти полянки, опушки, луговинки, колки уже стали во многих местах последним прибежищем многих представителей нашей флоры и фауны.
ЗАГАДКА МЕЛИТТОБИИ
Чудеса вокруг магнита
До сих пор не припомню, зачем я поставил черную подковку магнита на стеклянную лабораторную посудину, где содержались крохотные насекомые — мелиттобии. Может быть, детская привычка? Мальчишкой я был убежден, что любое великое открытие сделать очень просто, что все дело в удаче и терпении, нужно только надлежащим образом что то соединить, переставить или даже придавить, и успех обеспечен. Этот совсем непродуктивный способ познания тайн природы, разумеется, ушел вслед за давно минувшим детством, но, как видно, не совсем.
В программу моих любительских исследований никакие биофизические эксперименты не входили. Я наблюдал развитие этих крошечных преинтересных созданий, в микроскоп очень симпатичных, но ведущих паразитический образ жизни. Личинки мелиттобий — насекомых, относящихся к обширной группе наездников, питаются куколками и личинками своих же недальних родственников: ос, одиночных диких пчел, шмелей, а также совсем уж близких собратьев наездников. Из пораженных мелиттобиями куколок шмелей и ос я старался получить побольше паразитов, чтобы затем попробовать заражать ими потомство насекомых вредителей: пилильщиков, некоторых бабочек и мух.
Работа была интересной и деликатной, но она затруднялась тем, что уж очень малы были мои питомцы. Малы и, несмотря на медлительность движений, очень пронырливы. Мелиттобий уходили из сосудов, куда я их заточал, через такие тончайшие щели, в которые едва проходила бумажная полоска. Из заткнутых ватой пробирок мои мелиттобий или благополучно удирали, или, пытаясь вылезти, увязали в вате, терялись и гибли. Более удобным для разведения наездников оказались лабораторные чашки Петри, но и то приходилось долго подбирать эти посудины таким образом, чтобы не было ощутимо ни малейшего покачивания крышки — признака неплотной подгонки и возможной лазейки для беглецов.
В чашках лежало по куколке жертвы, облепленной личинками паразитов, или же ползали взрослые, уже вылупившиеся наездники, как бы крохотные черные палочки неторопливо передвигались по нижней стороне стеклянной крышки.
И тут подвернулся этот магнит. Пожалуй, ничего особенного не замышляя, я поставил черную подковку полюсами вниз на чашку Петри, где ползало особенно много взрослых насекомых. Потушил свет и ушел спать: был поздний вечер. К утру я совсем позабыл, что ставил магнит на ее крышку, и вспомнил лишь тогда, когда увидел его. Ничего особенно с первого взгляда я не обнаружил. Было обычное солнечное утро, комната, увешанная коллекциями и уставленная садками банками, где начинали копошиться в золотых, еще неярких лучах утреннего светила разнообразные мои питомцы.
Но что это? Под магнитом по ту сторону стекла, в точности напротив полюсов, темнели две густые кучки насекомых.
Я не поверил своим глазам и подошел ближе. Нет, это была не иллюзия, не обман зрения. Все до одной мелиттобий этой чашки Петри собрались только на двух участках: два темных сгустка под торцами железной подковки, и ни одного насекомого дальше от магнита или на дне посудины. Сомнений быть не могло. Насекомых неудержимо влекло к себе магнитное поле, и они устремились туда, где оно было наиболее напряженным.
Зрелище было завораживающим. Оно живо напомнило мне картину, хорошо знакомую и по школьным учебникам, и по нехитрым детским опытам, которые я, помнится, проделывал когда то в отцовской слесарной мастерской. Насыпал на листок бумаги железные опилки, что собирал на полу под тисками, и подводил к бумажке снизу такой же вот магнит. Опилки располагались красивым узором, в виде двух соединяющихся между собой веерообразных пучков. То же было и здесь.
Плотно, буквально «плечо к плечу», крошки мелиттобии теснились на стекле под прямоугольными торцами подковки, дальше — реже.
Не менее удивительно и другое. Мелиттобии — существа очень стройные, тоненькие, продолговатые, похожие на небольшие штришки, сделанные шариковой авторучкой. Так вот эти крохотные живые магнитики (я, конечно, уже не сомневался, что это так) расположились главным образом вдоль силовых линий, головками к полюсам.
Все мелиттобии складывались в явственный узор магнитного спектра: веретенообразная форма в центре, между полюсами магнита, и лучистые изогнутые веера вокруг этих полюсов.
Некоторая склонность насекомых ориентировать свое тело в магнитном поле Земли была обнаружена биофизиками, но, повторяю, некоторая, едва уловленная после статистической обработки результатов большой серии опытов, а вовсе не абсолютная. Конечно же, исследователи брали неудачные (маломагнитные) живые объекты — мух да пчел. Мое уникальное стадо прореагировало на магнит всем поголовьем. Нужно было зафиксировать эту картину. Меня обычно выручал карандаш и давний опыт рисования насекомых с натуры, реалистический рисунок имеет много преимуществ перед фотоснимком. Но сейчас требуется доподлинное и абсолютно документальное изображение, и я пожалел, что оставил фотодело и ликвидировал домашнюю фотолабораторию. Нарисую, допустим, магнитное собрание наездников совершенно точно, но, простите, ведь никто не поверит. Увидя магнитный спектр из живых насекомых в чашечке Петри, я не верил своим собственным глазам и считал, что все это мне снится. Здесь же необходимо было запечатлеть открытие на пленку.
