Ольга Хлудова - Волны над нами
Когда плаваешь среди камней, обязательно рано или поздно встречаешь скорпену, морского ерша. Удивительно мрачная и безобразная внешность у этой рыбы. На темной спине, красных боках и брюхе — зеленовато-серые и бурые мраморные пятна с черными и белыми точками. Вдоль боковой линии светлые выросты и бородавки. Толстые губы громадного рта тоже в пятнах и наростах; кожистые длинные «флажки» над полосатыми глазами, шипы и колючки на пестрых плавниках и жаберных крышках придают скорпене угрожающий вид. И, надо сказать, не напрасно она предупреждает всех, что столкновение с ней к добру не приведет. Шипы на жабрах и особенно лучи спинного и грудных плавников наносят неосторожному рыболову болезненные, долго не заживающие уколы, которые иной раз сопровождаются нарывами и воспалениями.
Скорпена — хищник, и повадки у нее самые разбойничьи.
Однажды я плыла над грядой больших камней, разглядывая расщелины в поисках крабов. В тени низкого каменного карниза мне почудилось какое-то движение. Я отплыла подальше и нырнула по другую сторону камня, рассчитывая подобраться к нужному месту под водой. Обогнув камень, осторожно заглянула за него. Передо мной лежала, прижавшись всем телом к камню, большая скорпена. Она лежала совершенно неподвижно, поглядывая на меня выпуклым пестрым глазом.
У меня кончился запас воздуха в легких, и я, поднявшись на поверхность, продолжала сверху следить за скорпеной. Скоро из-за камня выпорхнула стайка атерин. Мгновенно метнулась тень — и рыбешки кинулись врассыпную. Скорпена неторопливо вернулась в засаду. Мелкую рыбу скорпена заглатывает мгновенно.
В другой раз мне пришлось наблюдать за тем, как скорпена расправлялась с рыбой почти такой же величины, как она сама. Я подоспела к тому моменту, когда скорпена уже заглотала половину рыбы. Это, вероятно, был или крупный бычок или другая скорпена. Я не подплывала слишком близко, боясь спугнуть хищника. В случае опасности и бычки, и скорпены просто выплевывают мешающую им крупную добычу и спасаются бегством.
Скорпена неподвижно лежала на каменистом дне, время от времени широко раздувая жаберные крышки. Растянутый рот плотно охватывал проглатываемую рыбу. Мне показалось, что жертва еще двигает хвостом. Медленно и постепенно рыба исчезла в пасти хищника.
Мне надоело ждать конца процесса, и я поплыла дальше. А на обратном пути опять завернула к старой знакомой. Из пасти торчал теперь только самый конец хвоста. Брюхо скорпены было раздуто, как у жабы.
Скорпена — самая обычная рыба в уловах рыбаков. Чистить ее очень неприятно. Получив однажды весьма болезненный укол, который, несмотря на промывание перекисью водорода, не заживал несколько дней, я предварительно стала срезать ножницами ее ядовитые шипы. У скорпены ядоотделительные железы расположены в первом десятке спинных лучей, в первом луче брюшных плавников и в первых трех лучах анального плавника. Но и уколы о шипы, не несущие ядовитых желез, тоже достаточно неприятны и долго не заживают.
Когда надо шарить руками в расщелинах скал или, раздвигая водоросли, искать среди их стеблей нужных мне животных, я всегда немного боюсь уколоться о колючки скорпены. А с другой стороны, она привлекает меня своим причудливым видом и откровенными повадками настоящего хищника.
Ловля мелких ракообразных, червей, моллюсков и прочих беспозвоночных идет своим чередом.
Я приношу ежедневно новых животных, но рисую их значительно меньше, чем это следовало бы. Николай ворчит, что от моего увлечения рыбами начала страдать основная работа. За мной скопился уже порядочный долг, но трудно заставить себя усидчиво работать за столом, когда с террасы биостанции сквозь прозрачную тихую воду виден, каждый камешек и каждая веточка цистозиры, видно, как неторопливо проходят косяки кефали и сверкают на солнце тела серебристых рыбешек.
Я сбегаю на море значительно раньше положенного часа, утешая себя тем, что будут еще для работы дни, когда ветер разводит сильную волну и в мутной воде почти не видно собственной руки. Мы называем это «мутная погода» в отличие от «прозрачной погоды», при которой видно дно на глубине более двадцати метров.
В дни «мутной погоды» я лихорадочно наверстываю время, потерянное на подводные экскурсии. Однако качество рисунков не должно страдать от поспешности, и приходится, сдерживая нетерпение, рисовать каждый волосок на теле бесконечных крошечных ракообразных, которые, наконец, дождались своей очереди. Потом море успокаивается, и мы вновь ныряем к дорогим нашему сердцу рыбам.
В один из отличных «прозрачных» дней наша троица отправилась по уже проторенной дорожке к Кузьмичу.
Мы не пробыли там и получаса, как из-за скалы показалась небольшая группа людей.
— Вот принесла нелегкая, — проворчала Валя, — сейчас начнут визжать и плескаться. Разгонят всю рыбу.
— Нет, это не отдыхающие, — сказал Виталий, всматриваясь в приближающуюся группу. — Кажется, это из нашей породы.
Виталий оказался прав. С первого взгляда было видно, что к нам приближались подводные спортсмены. Впереди шел загорелый до синевы атлет с проседью в густых волосах. Он в позе Атласа, держащего на плечах небесный свод, нес большую надувную лодку. Одет «Атлас» был просто, но мило: лодка на плечах и мокрые плавки.
За ним шел еще один спортсмен, такой же загорелый и в таком же подкупающе простом костюме. Только вместо лодки он нес странного вида оружие, знакомое мне по фотографиям в книжках. За ними из-за скалы появилась девушка в купальном костюме, нагруженная масками и ластами. Мы глядели во все глаза на процессию и немного завидовали богатому оснащению экспедиции. Охотники остановились рядом с нами.
Увидев у нас ласты и маски, они обратились к нам как к старым знакомым. Это совершенно естественно, когда встречаются настоящие любители, будь то собаководы, рыбаки или шахматисты. Оказалось, что эти охотники обладают не только прекрасными новыми ружьями киевского завода, но и настоящим боксом, приспособленным для съемок под водой" узкопленочной кинокамерой.
Виталий немедленно достал из рюкзака свою кинокамеру, стал поспешно заряжать ее и заклеивать в грелку.
Если мы с любопытством разглядывали ружья и бокс киевлян, то они с не меньшим любопытством смотрели на маску и бокс Виталия. Их маски нам не понравились, особенно одна из них, закрывающая все лицо, со вделанной в нее дыхательной трубкой. При подъеме резина отходила от лица, и в маску немедленно наливалась вода. Чтобы не захлебнуться, приходилось сейчас же срывать с лица все приспособления. Другие маски, хотя и закрывали только глаза и нос, но и у них была та же неудачная конструкция с трубкой, вделанной в стенку. Дышать носом было тяжело, не хватало воздуха, особенно после ныряния: вода проникала внутрь и заливала носоглотку. Отвратительный мутно-желтый плексиглас ежеминутно запотевал. Нет, мы не завидовали новым знакомым, обреченным на плавание в таком неудобном снаряжении. А им не нравилась наша конструкция. Даже моя гордость, чудесная маска «Чемпион», была совершенно ими забракована именно на том основании, что в ней надо было дышать через рот.
