Ялмар Тесен - Опасное соседство
Все его существо, казалось, растворилось в неумолчном реве моря — этот трубный глас отдавался в ушах, в голове, во всем теле и будто звал куда-то. Он был в сознании, но понимал, что на какое-то время сознание его отключается, однако никак не мог определить, сколько времени прошло с момента его падения. Теперь хранителем времени для него стало море, а время между приливом и отливом — мерилом его жизни; связь с сухопутным миром постепенно отдалялась, таяла, и море все настойчивее предъявляло свои права на него. Ласково, однако суля неотвратимую гибель, пенный гребень набежавшей волны лизнул ему макушку, брызнул в глаза, и он чисто рефлекторно зажмурился, пытаясь стряхнуть с ресниц соленую воду, вдруг будто пробудился ото сна и, снова напрягая мускулы, попытался вырваться из плена, из этих каменных стен, из рук неумолимо приближавшегося палача. Острый приступ клаустрофобии точно прибавил ему сил, однако же очень скоро усталость одержала победу, и он бессильно повис, испуская не то рыдания, не то стоны, когда его касалась новая волна. Потом шум волн стал постепенно стихать, и они отступили; теперь он слышал лишь собственное прерывистое от отчаяния дыхание да бешеный стук сердца; прямо у него над головой прокричала морская чайка, словно земные существа, к которым принадлежал и он сам, оплакивали его уход, а потом и крики чайки растворились в темноте и тишине.
Два рыбака замедлили шаг, молча вглядываясь в темный провал между скал.
— Господи! — вырвалось у того, что был поменьше ростом и с более темной кожей. — Умер он, что ли?
Второй, похудее и помоложе, положил на землю рыболовную снасть и улов, опустился на колени и, вытянув руку, схватил Джеймса за лодыжку. Его спутник отшатнулся, словно ожидая, что перед ним из трещины в скале возникнет мертвец или еще какое-нибудь страшное видение.
— По-моему, он пока жив, — сказал тот, что помоложе. — Надо нам его оттуда вытащить, а то утонет.
Коротышка некоторое время молчал, потом заявил:
— Ох уж нет, Питер! Тащи его потом, а с какой стати? Он же все равно умрет. Да и не успеем — смотри, уже прилив начался.
Питер, не обращая внимания на слова приятеля, широко расставил ноги, ухватил Джеймса за торчавшие вверх лодыжки и дернул. Перевел дыхание, поморщился и дернул снова.
— Уй, ну и тяжелый! — вырвалось у него. — А ну-ка, Джейкоб, помоги, тащи его за вторую ногу.
Джейкоб положил рыболовную снасть на камни и с явной неохотой стал помогать Питеру, однако их усилия успеха не имели. Но когда они отпустили свою «добычу», решив передохнуть, из трещины донесся глухой стон.
— Слышишь? — воскликнул Питер. — Он жив! Давай скорее! — И он полез куда-то вниз, на мгновение остановившись, лишь когда пенистые волны забились у самых его колен.
— Эй, Питер, ты куда это направился, парень? — громко крикнул Джейкоб, но звук его голоса растворился в шипении пены и плеске волн.
Питер, изогнувшись, скользнул в расселину, и с самого ее дна послышался его приглушенный голос:
— Тяни его вверх, Джейкоб! А я буду снизу толкать. Ну, давай! — Согнувшись, он подлез под Джеймса, подтолкнул, упершись ему в плечи, а когда волна плеснула прямо в лицо, выпрямился, с жадностью хватая воздух ртом, и крикнул: — Он почти свободно висит! Тяни!
Вытащив Джеймса, они положили его на плоскую горячую скалу на краю расселины. Питер опустился на колени и приложил ухо к его груди. Слушал он довольно долго, то в одном месте, то в другом, потом даже прикрыл второе ухо рукой, чтобы не мешал грохот моря. И был странно тронут, наконец услышав слабое биение сердца этого совершенно незнакомого ему человека.
…Домой Питер добрался поздно; однако, поскольку он принес не только крупного и толстого готтентотского карася, но и бутылку сладкого ликера, бананы и маслянистые сласти, дома ему обрадовались, хотя он явно успел пропустить где-то два-три стаканчика, а если судить по пятнам крови на рубашке, и подраться. Бронзового карася, пойманного во время утреннего отлива с одного довольно опасного рифа — он тогда только-только успел удочку забросить! — Питер продал какому-то туристу за пятнадцать рандов, а потом еще они с Джейкобом зашли в свой любимый бар, так что теперь он пребывал отличном настроении и, несмотря на усталость, был счастлив, чего с ним не бывало уже недели две. Да и с уловом сегодня особенно повезло — никогда так не везло после того, как он потерял работу в Плеттенберхбае.
Он довольно подробно рассказал своей жене Саре о событиях прошедшего дня, начиная с того момента, как он убедился, что спиннинг, которым пользовался его двоюродный брат Джейкоб, был именно тем, в краже которого подозревали Питера. Теперь он никак не мог решить, вывести Джейкоба на чистую воду, рискуя навлечь на себя его безудержный гнев, или же напрочь обо всем забыть. Жена считала, что он будет последним дураком, если не скажет об этом своему бывшему хозяину, однако Питер побоялся рассказывать ей, какую услугу ему в свое время оказал Джейкоб; к тому же он не решался признаться, что боится склонности Джейкоба по любому пустяку хвататься за нож, а трусом прослыть ему не хотелось. Так что, все рассказав жене о человеке, которого они вытащили из трещины в скалах, он не сказал ни слова о том, как Джейкоб стащил бумажник этого старика, выпавший у него из кармана, когда они в первый раз тянули его вверх. А через три дня, когда он вернулся с того самого берега один, хотя из дому они вышли вместе с Джейкобом, чувства его пребывали в еще большем смятении: выражаясь литературно, его мучила встревоженная совесть, а с его собственной точки зрения, случившееся было промыслом Господним — ведь Питер был человеком верующим.
— Из трещины торчали только ботинки этого старика да его тощие белые ноги, — рассказывал он Саре, — и они даже не шевелились, так что мы с Джейкобом решили: кто-то подшутил, надев пару старых ботинок на деревяшки, — но все же решили подойти поближе. Если честно, мы испугались; Джейкоб даже убежать хотел — боялся, что там мертвец. А я заглянул поглубже и слышу: стонет. Ну мы и стали его тащить. Вот уж работка, скажу я тебе! Правда, я скоро сообразил, что так мы ему только навредим: у него ведь одна рука напрочь застряла.
Тогда я и полез вниз, спрыгнул в воду и стал оттуда его подталкивать. Дело пошло, и мы его вытащили. Потом пришлось волочить его на дорогу, а он весь в крови, да еще удочки мешают и рыбу бросить жалко! Положили мы его на обочину и попытались поймать машину, но никто не останавливался. И вдруг едет Хендрик Десембер на своем грузовичке, песок на стройку везет — он и подвез нас в полицейский участок.
В бумажнике старика — он хорошо это помнил — были фотографии двух женщин, ключи, кредитная карточка и протершееся на сгибах письмо со вложенной в него выцветшей фотографией еще одной женщины, которая стояла, прислонившись к старомодному автомобилю. А еще там была фотография мужчины, державшего в руках большого горбыля-холо, и большой бронзовый крючок. Была там и некая сумма денег — он не знал сколько, потому что Джейкоб быстренько сунул деньги и крючок в карман, а сам бумажник бросил в трещину. Когда Питер сказал, что это нехорошо, он ответил, что старик, мол, должен им за свое спасение. А потом, в баре, он предложил Питеру десять рандов из украденных денег, но тот отказался.
