Геннадий Падаманс - Первостепь
****
Сосновый Корень оказался прав: дождь действительно начался, но не такой уж и сильный, попросту детский дождик-малыш, который можно не воспринимать всерьёз. Угольки по краям костра сначала обиженно зашипели, а потом и вовсе перестали замечать изредка падающие сверху капли. И охотники тоже перестали их замечать. Но Сосновый Корень взял копьё и ушёл в темноту. Он немного не в себе после того, как угодил ногой в старую нору хомяка и едва не расшиб лоб об землю под дружный хохот товарищей. После такого случая пришлось развести костёр и устраиваться на ночлег. Всё равно все звери окрест уже были предупреждены о неловких охотниках.
Режущий Бивень глядит на огонь. Он почти не участвует в разговоре, только для виду поддакивает иногда. Лишь троих человек он сумел уговорить пойти с ним на охоту, все остальные, почесав лоб, заявляли, что не выйдут из стойбища без надёжных примет. Хороших примет и вправду не было, но когда мамона кончилось, приходится выходить на охоту и без хороших примет. Лишь бы не было примет плохих. Но вот Сосновый Корень нелепо споткнулся. И это уже примета плохая. Трясёт-Хвостом и Рогач собирались спросить, не стоит ли возвращаться – он это чувствовал, их неуверенность, но так быстро вернуться назад означало бы подвергнуться молчаливым насмешкам… Никто не растаял бы от дружелюбных насмешек, никто… Но ведь Режущий Бивень решил принести вдове свежего мяса, ей нужна хорошая пища, чтобы её молоко было сытным, чтобы выкормить малыша. Он добудет для неё мясо. И для себя.
Да, добудет мясо. Для вдовы. Он думает о вдове, старается думать об этом, но всё равно голова его раздвоилась. Голова, но не сердце. В сердце одна только девочка с алыми щёками. Как смешно она говорила: «Я… я…» «Я» – детское слово. Нежное, как все дети. Дитё, когда появляется в этот мир, кричит от изумления и неожиданности: «Й-а! Й-а!» То, что родилось, есть «я», этот крик. Но потом оно становится женщиной или охотником, после, когда пройдёт посвящение и вберёт силу. Тогда говорит другие слова, взрослые. Иногда оно даёт клятвы, от которых не отступить. Потому лучше думать о мясе, о зубре, ведь охотник не может покинуть тропу, которую выбрал. Не может.
Рогач что-то спросил, а он не расслышал. Скомкано улыбнулся, буркнул себе под нос нечто нечленораздельное – и оба его собеседника едва не рассмеялись. Рогач поправил усы, свою гордость, ведь он из клана Оленя, для них усы означают рога – и принялся дальше рассказывать. Режущий Бивень стал вслушиваться. Нельзя, чтобы отряд распадался. И без того Сосновый Корень ушёл.
Рогач рассказывает о Недоступной земле солнечного восхода. Он часто об этом рассказывает с самого детства. Много раз подбивал молодых охотников отправиться с ним далеко-далеко в том направлении. Но кто решится идти сквозь враждебные земли. И зачем? Достаточно слушать рассказы. Родная земля всегда лучше. Она не обидит и защитит. Тем более, что в той недоступной земле огромные медведи носятся быстрее лошадей и убивают любых охотников. У тамошних львов растут бивни книзу, а невообразимо гигантские громовые птицы похищают детей перед бурями. Интересная, конечно, земля. Но уж очень опасная. Безусую молодёжь, стремящуюся к подвигам, можно прельстить такими рассказами, но не Режущего Бивня. Он опять беспокоится о предстоящей охоте. Куда пропал Сосновый Корень? Что ищет в темноте? И почему отбился?..
Им нужен отбившийся зубр. Когда стадо выходит телиться, нельзя тревожить беременных тёлок. Все это знают. И люди, и звери. Зубры сами изгонят из своего стада тех, кто уже предназначен охотникам. Так они откупаются, чтобы не беспокоили будущих матерей. Дело охотников лишь отыскать выданных им изгоев. Обычно такие слоняются вокруг стада, прячутся по кустам, перелескам или в оврагах. Надо лишь не опоздать, не пропустить вперёд львов, для которых всегда приметы хорошие.
Режущий Бивень опять упустил нить разговора. Очнувшись от своих дум, он с удивлением замечает, что говорит уже Трясёт-Хвостом. Этот из клана Сазана, рыбак, пришёл погостить в Зимнее стойбище и поддался на уговоры Режущего Бивня поохотиться на зубров. Наверное, потому и поддался, что понятия не имеет о важности охотничьих примет. Иначе бы насторожился, как все. Но у рыбаков другие заботы. Рыбацкие. И охотятся они по-другому. Трясёт-Хвостом повествует, как их мальчишки выходили баклана с пораненным крылом и стали использовать его на рыбалке. Обвязали горло бечёвкой, не туго, но и не просторно – и теперь баклан не может проглотить крупную рыбу, только мелкую рыбёшку. Крупную рыбу мальчишки вытаскивают обратно у него из глотки. Он ныряет из лодки, привязанный за лапу, и ловит рыбу для мальчишек. А старики ворчат, что так мальчишки совсем обленятся и ничему путному не научатся. Старики недовольны.
Рогач прерывает рассказ возмущённым возгласом. Ему непонятно, почему старики недовольны. Опять схватившись рукой за усы, он вопрошает:
– Разве плохо так ловить рыбу? Даже любая женщина сможет.
Трясёт-Хвостом глядит на него с укоризной в глазах:
– Вот-вот… И все обленятся. Разве мало у нас рыбы, а? Разве так трудно поймать её честно, не обижая птицу? Надо только уметь. Тогда всегда будет хороший улов. И ни к чему мучить птиц. Их души могут нам отомстить. Очень непросто получить их разрешение. Они нам не преданы здесь. Вы же, охотники, тоже убиваете зубров сами, а не пускаете вперёд волков или других зверей. Позор охотнику, когда он не может добыть добычу сам, когда изнежился, как девушка. И позор рыбаку. Нельзя, чтобы мужчины обленились и стали жирными и неповоротливыми. За что нас будут любить наши женщины, таких жирных, особенно если сами смогут рыбачить? На что мы будем им нужны? Тогда женщины вообще прогонят мужчин!..
Под такую страстную речь Режущий Бивень смыкает глаза. Слова рыбака начинают отскакивать от его головы, удаляться, мелькать где-то вдали. Просто шуршать неразличимо. Но потом одним ухом он слышит ответ Рогача про каких-то львиц на охоте, про то, как они запрыгивают на спины лошадям, и лошади тащат на хребте тяжесть нескольких человек. Пускай себе тащат. А перед Режущим Бивнем, перед его сомкнутым взором появляются смутные тени. И одна из них улыбается. Одна тень кажется очень знакомой, но Режущий Бивень почему-то не хочет её узнавать. Никак не хочет. Он следит за другой тенью. Маленькой. Четвероногой. Волчицей.
Она тоже его узнала. Это Подруга. Её выразительные глаза полны печали, она пристально смотрит из темноты, смотрит и смотрит – а он не может встретиться с этим взглядом, он пытается вырваться, но зелёные волчьи глаза неотвратимо преследуют его всюду, со всех сторон. И тогда он перестаёт прятаться. Всё равно это ведь бесполезно. Он тоже глядит волчице в глаза – и цвет этих глаз сразу меняется, её зрачки расплываются мутными огоньками, а потом превращаются в красные пятна, кроваво-красные пятна, и начинают хрипеть. Громко-громко хрипеть.
