KnigaRead.com/
KnigaRead.com » Приключения » Природа и животные » Виктор Гребенников - В стране насекомых. Записки и зарисовки энтомолога и художника.

Виктор Гребенников - В стране насекомых. Записки и зарисовки энтомолога и художника.

На нашем сайте KnigaRead.com Вы можете абсолютно бесплатно читать книгу онлайн Виктор Гребенников, "В стране насекомых. Записки и зарисовки энтомолога и художника." бесплатно, без регистрации.
Перейти на страницу:

Мой же живой мешок оказался самкой волнянки, носящей звучное латинское имя Оргиа дубиа. Вид этот широко у нас распространен, а образ жизни хорошо известен специалистам, но, к сожалению, только специалистам, написавшим кратко и прозаично: «Самка совсем бескрылая, не вылезает из кокона».

Так что, оказывается, небольшого отверстия в шелковой тесной оболочке (жаль, я так и не узнал, как оно проделывается) вполне достаточно и для дыхания, и для оплодотворения. Самцы издалека слетаются к кокону на запах. Через это же отверстие и происходит откладка яиц.

Оргиа дубиа, к большому для меня огорчению, тоже оказалась вредителем древесных пород: ее гусеницы, в частности, иногда вредят саксауловым лесам в Средней Азии, объедая их листву. И все таки я от души пожалел насекомое, не видящее света, не вкусившее цветочного нектара, незнающее, что такое крылья и как это здорово летать. Чего там летать, хотя бы ползать, хотя бы шевелить лапками. Даже на это не имело никаких прав существо, называющееся, однако, бабочкой. Ради чего, спрашивается, такие жертвы?

А ради того, чтобы, почти целиком воплотившись в потомство, дать жизнь доброй сотне детей гусеничек. Только сидя в плотной шелковой крепости, можно скрыть свое неподвижное беззащитное тело, переполненное яйцами, от многочисленных врагов, всегда жаждущих отведать такого изысканного лакомства. Ради сохранения будущих детей насекомое и лишилось всех земных радостей. Каких только примеров великой жертвенности матерей не встретишь в природе!

Гроза

Громадная туча, низкая и тяжелая, неслышно закрыла солнце, но густая духота жаркого летнего дня не унялась даже в этой широкой тени, уже захватившей полнеба и полземли. И лишь когда оборвался громкий металлический стрекот кузнечика, который беспрерывно несся из глубины куста, в природе сразу что то резко изменилось, остановилось, наступила тревожная предгрозовая тишина, и все живое, спохватившись, заметалось в поисках убежищ. А музыкант — большой зеленоватый кузнечик с пестрым узором на крыльях — осмотрелся, переступил цепкими ногами, повернулся на ветке головой вниз, повел усами и спрыгнул под куст, в бурьян, тотчас скрывшись в густой листве у самой земли.

Кузнечик осмотрелся и повел усами.


Когда раздались, как увертюра, первые нарастающие раскаты грома, кузнечик уже сидел в надежном убежище. Рядом с крапивной зарослью богатырь лопух раскинул свои гигантские листья, и под самым нижним у земли царил зеленый полумрак: свет пробивался сюда только сбоку сквозь густую траву, а сейчас, когда небо заволокло тучами, здесь было особенно темно. Лист, хогя был и старым, не имел ни единой дырочки, что было не совсем обычно, так как сочные листья лопухов почти всегда продырявлены личинками различных насекомых. Но все объяснилось просто: неподалеку находилась небольшая колония рыжих лесных муравьев, и лопух входил в их охотничьи угодья. Вот потому темно зеленая крыша временного убежища кузнечика оказалась совершенно целой, что было сейчас как нельзя более кстати.

На лист упала первая тяжелая капля, и он вздрогнул, будто испугавшись. Упала другая, третья… Фиолетовое пламя вдруг дважды полыхнуло где то сверху, на миг высветив кузнечика, затаившегося под листом, серую ночную бабочку совку, длинноногого, по видимому, хищного клопа мрачной наружности и еще каких то мелких насекомых, заранее почуявших грозу и успевших вовремя скрыться. Вслед за лиловым всполохом рванул удар неимоверной силы. Совка, трепеща крыльями, сорвалась с места и упала к ногам кузнечика. В другое время тот, будучи существом вполне всеядным, не преминул бы воспользоваться даровой дичью. Но до охоты ли сейчас было? Перепуганная насмерть бабочка металась по зеленой пещере, низко и неровно гудя крыльями. Когда молния вспыхнула снова, нервы не выдержали, и она бросилась в узкий просвет между стеблями травы навстречу своей гибели: огромная капля тотчас ударила ее в крыло, разорвав его в клочья, и совка, кружась, упала вниз. Тяжелые водяные шары колотили по бабочке, вбивая ее в мокрую уже землю и смывая пыльцу с растрепанных остатков крыльев.

Где то в вышине, в клубящихся отрогах тучи, сталкивались друг с другом миллиарды блестящих капель,

(Страница текста пропущена)

покончить с нахалкой, но связываться с нею вовсе не хотелось. Неизвестно, чем бы все это кончилось, если бы не случилась настоящая катастрофа. Под тяжестью воды, скопившейся над серединой листа, эта зеленая крыша вдруг прогнулась, наклонилась, поехала в сторону, и холодный душ окатил и верблюдку, и кузнечика, и всех постояльцев, устроившихся под лопухом. Потолка у зеленой гостиницы как не бывало, и сбиваемые крупными каплями дождя бедняги насекомые со слипшимися усиками и крыльями кинулись кто куда, в поисках хоть какого нибудь сравнительно сухого местечка.

Но особой нужды в этом, пожалуй, уже не было: ливень прекратился так же внезапно, как и начался. Клубящаяся темная туча, громыхая, уходила к востоку, открывая за собой синее синее небо. Дождь лил уже где то над городом, и выглянувшее из под туч солнце вдруг совершило чудо: темные пряди «бороды», растущей из грозного облака, перечеркнула наискосок короткая, но удивительно яркая и многоцветная полоска радуги.

Фулигинозусы

К молодым деревцам и кустам, растущим посереди поляны, из под кряжистого ствола березы бабушки вьется по земле узкая черная ленточка, шевелящаяся и поблескивающая на солнце. Это мои давние друзья — муравьи Лазиус фулигинозус, живущие под корнями дерева, идут «доить» тлей. В отличие от своих родственников — муравьев Лазиус нигер, о которых я рассказывал в начале книги, эти муравьи черны, как смоль, ярко блестящие, ростом чуть побольше, идут степенно, неторопливо.

Вероятно, оттого, что их марш совершается без спешки и суеты, в колонне муравьев необычайный порядок. Она плотна, узка, но заполнена идущими совершенно равномерно, без разрыва. Вначале колонна проходит по обнаженному корню березы, затем пересекает тропинку, протоптанную людьми; здесь движение менее четко, но беготни и паники нет даже возле раздавленных муравьев. Дальше колонна растекается на два еще более узких ручейка. Они ныряют в траву, вьются по прошлогодним сухим листьям, соединяются, вновь раздваиваются, проходят по оброненной кем то бумажке, опять скрываются в траве, чтобы появиться уже на стволах молодых березок. И медленно расползаются по веткам, листьям, на которых сидят двухцветные (зеленые с коричневым) тли.

Самое удивительное то, что черная дорожка фулигинозусов проходила в точности по этому месту и в прошлом году, и г позапрошлом, и пять, и десять лет назад. А первый раз (хорошо это помню) я увидел ее в юности, в далекие военные годы. Точнее это было летом сорок третьего. И за тридцать шесть лет (а может быть, и больше) фулигинозусы не изменили своего маршрута.

Перейти на страницу:
Прокомментировать
Подтвердите что вы не робот:*