Михаил Кречмар - Мохнатый бог
Именно в этом месте О. Куваев, а за ним ещё две экспедиции искали своего «самого большого медведя».
Так зоологи кочевали вдоль рек по тундре.
Вопреки утверждениям Куваева оленеводы уже давно не подкочёвывают к этому озеру, и в весеннее время все его окрестности заполняются огромным количеством диких северных оленей. Начиная с конца мая они собираются в северной части Анадырского нагорья, которое служит диким оленям Чукотки таким же родильным домом, как горы Дрем-Хед для белых медведей острова Врангеля. Самки северных оленей, именуемые на туземный манер «важенками», рассыпаются небольшими группами по проталинам. На этих едва оттаявших мокрых бурых полосках земли появляются на свет божий длинноногие маленькие большеглазые дрожащие оленята — дальние родственники знакомого нам с детства Бемби.
В это время здесь и собираются бурые медведи, привлечённые лёгкой добычей. Правда, они не объединяются в стаи, да и вообще существование таковых надо отнести за счёт творческой фантазии пастухов-оленеводов. Медведи подходят сюда из кустарниковых долин рек Чаун и Юрумкувеем и из леса-уремы поймы Анадыря. Конечно, есть среди них и те медведи, которые живут непосредственно в тундровой зоне, т. е. те, которые в ней родились, размножались и умрут. Но это совсем не те устрашающие гиганты, которые описаны у Ф. Моуэта, и не те, которые фигурировали в подслушанных Куваевым рассказах пастухов. Это преимущественно небольшие, весом не более 150–200 килограммов, светло-бурые или вовсе рыжие звери. В период отёла оленей медведи, не торопясь, бродят по тундровым угодьям, где они распугивают осторожных важенок и находят мокрых, ещё не способных двигаться оленят, которых тут же на месте съедают.
Так пятнадцатитысячное стадо «дикарей» платит свою весеннюю дань нескольким десяткам медведей.
Большого оленя медведь может поймать разве что случайно. Мне приходилось в бинокль наблюдать сцены, вполне достойные библейской мечты о львах, возлежащих рядом с ягнятами. Крупный мишка, неторопливо покачиваясь, проходил в ста метрах от пасущихся оленей, которые при его приближении спокойно отходили в сторону.
Летом ситуация с пищей коренным образом меняется. Медведю не удаётся построить своё благополучие на одних оленях. Тем более что «дикари» — истые кочевники и быстро перемещаются в пространстве. Там, где сегодня паслись тысячные стада этих зверей, с завтрашнего дня в течение месяца можно не увидеть ни одного, что не подходит для такого оседлого зверя, как наш герой.
Тут и вступает в действие фактор, который, с одной стороны, мешает безгранично увеличиваться численности медведей (словами О. Куваева — «собираться в стада»), с другой — препятствует увеличению размеров животных до беспредельно гигантских.
Словом, не допускает того, чтобы именно в тундре жили «самые большие медведи».
Этот фактор — пища. Здесь просто нечего есть. Чукотская тундра настолько скудна, что оказывается не в состоянии кормить большого оседлого зверя. Потому чукотские медведи… Правильно — мелкие.
Небольшие жёлтые пузатые медведи Чукотского полуострова — вот и всё, что тундра способна произвести среди медвежьего племени. Родить на своих просторах «аклу» устрашающих размеров она уже просто не в состоянии.
Таким образом, существование гигантского бурого медведя в чукотских тундрах выглядит нереальным не только с точки зрения современной науки, но даже — здравого смысла. К чести О. Куваева, он не поддался искушению состряпать какую-нибудь дешёвую сенсацию и закончил свой очерк вполне пессимистично. Однако, хотел он этого или нет, он проложил путь позднейшим исследователям-любителям двумя отправными точками для поисков.
Во-первых, он предположил, что «самый большой медведь» является представителем какого-либо вымершего вида (в исполнении автора он вполне мог быть пещерным медведем). Впоследствии сам Куваев отказался от этой довольно нелепой гипотезы, но у неё оказалась собственная долгая жизнь.
А во-вторых…
Главной отправной точкой для последующих искателей было непосредственно само озеро Эльгыгытгын. Дело в том, что из озера вытекает довольно протяжённая (около 300 км), быстрая и одновременно безопасная река Энмываам (в переводе с чукотского — «река со скалистыми берегами»).
Энмываам — один из самых живописных водных путей Северо-Востока. Последующие исследователи разыскивали «самого большого медведя» преимущественно по берегам этого водотока, проведя перед этим несколько дней на берегах самого озера.
Первым из последователей Олега Куваева был корреспондент всё того же журнала «Вокруг света» Владимир Орлов. Владимир Орлов, кроме уже упоминавшейся версии о сохранившемся пещерном медведе, параллельно разрабатывал ещё две — на этот раз сугубо оригинального производства: «самый большой медведь» является путешествующим посуху в летнее время белым медведем или является гибридом белого и бурого медведей.
Медведи в тундре, по определению О. Куваева, — «пузатые и мелкие».
Поводом для первой из них послужили бытующие среди коренного населения Чукотки легенды о белом бродячем медведе-людоеде — «къочатко». В исполнении чукотских боянов это белый медведь чудовищных размеров, используемый «на посылках» ещё одним персонажем местного демонического пантеона — Древовтыкающей Женщиной. Къочатко обречён всю жизнь бродить в пурге, подстерегая заблудившихся охотников. Он беспощаден, злобен и способен на подлости, как всякий нормальный злой дух. В. Орлов, видимо, забыл, что если принимать легенду о къочатко за реальность, то за реальность приходится принимать, кроме его гигантских размеров, и прочие особенности его морфологического строения, например наличие у него пяти пар лап.
Реальной подоплёкой для этой гипотезы послужили имевшие на самом деле в конце 70-х годов несколько зимних заходов белых медведей вглубь континентальной Чукотки.
…Это произошло в год с тяжёлой ледовой обстановкой. Тюленьи стада откочевали из ближайших морей Ледовитого океана. Так белые медведи остались без пищи и стали усиленно её искать, при этом некоторые из них предприняли довольно длительные, хотя, похоже, и безуспешные, сухопутные вояжи. Практически все звери, попавшие в незнакомую обстановку, вышли к человеческому жилью, к помойкам на окраинах посёлков, рыбалкам, стойбищам оленеводов — и были перебиты. Три из установленных шести убитых белых медведей были убиты прямо в посёлках, а не в стойбищах. Про стойбища как раз данные все неофициальные — «аборигены», не будь дураки, скрыли от властей эту информацию.
