Алан Дженкинс - Необычное перемирие
Отступать было некуда. Мы не могли бежать ни на юг, ни на юго-запад. А вокруг мыса, который мы прозвали пастью щуки, всюду простиралась вода. Я смотрел на животных, как бы спрашивая их совета. Они-то знали, что делать, и не колебались.
Недалеко от берега был небольшой островок, и уже многие обитатели леса бросились вплавь к нему. Я последовал их примеру, подумал было раздеться, но потом решил, что платье можно будет высушить на острове, где придется, возможно, долго просидеть, и поэтому поплыл в одежде, приговаривая: «Так, пожалуй, лучше будет, Эб, а то как бы ты не пришелся по вкусу старику Топтыгину».
Для мальчика было жестоким испытанием очутиться на этом маленьком необитаемом острове в обществе стольких зверей, до того обезумевших от огня, что они даже забыли о страхе друг перед другом. Заяц забыл о лисе, белки не двигались с места, когда рядом появлялась куница, а олени обнюхивали своих детенышей на глазах у медведя.
Так просидели они, как рассказывал потом Эб, всю вторую половину знойного летнего дня. Некоторые животные кое-как разместились в кустарнике, другие, слишком крупные, чтобы найти там тень, угрюмо припали к земле под защитой скал, либо, как это сделал олень с олененком, стояли по колено в воде среди зарослей лилий. Все без исключения смотрели в сторону огня.
Когда Эб, движимый любопытством, приблизился к ним, они ограничились тем, что либо сердито ворчали, либо неохотно отходили в сторону. Заяц, мимо которого Эб про ходил, до того оцепенел от страха, что его можно было легко схватить. А огонь между тем неумолимо и упорно приближался.
Как раньше заметил Эб, пожар в лесу иногда требует многих дней, чтобы распространиться. Но лишь только он разгорится, как начинает свирепствовать среди деревьев до тех пор, пока сам не затухнет из-за недостатка горючего или ветра — единственного хозяина, которого он признает.
Когда, наконец, надвинулась таинственная северная ночь с ее восхитительным полусветом, огонь прорвался к озеру.
Языки пламени, которые раньше казались трепещущими ярко-красными лентами на клубящихся колоннах дыма, сейчас показались во всей их мощи. Красные и желтые, они жадно прорывались через потемневшие деревья.
Среди треска ветвей можно было слышать крики птиц, загипнотизированных ярким блеском пламени, они носились взад и вперед, многие из них, вероятно, погибли. Другие, сидевшие на берегу озера, полетели на остров. Среди них были кроиштейны, ржанки и зуйки.
Эб никогда не забудет этой ночи. Она казалась сценой из какой-то фантастической сказки. Этот странный свет, красное зарево на воде и сверкающие расширенные глаза животных, сидевших вокруг него, казались разбросанными во все стороны горящими угольками.
Еще долго после этого он вскакивал со сна весь в холодном поту от видения охваченных паникой животных, извивавшихся рядом с ним, от палящего зноя на лице и руках, когда порывы ветра доносили дыхание пламени через воды спокойного озера.
К рассвету жар уменьшился, пламя уже не бушевало так яростно. Эб заметил, что направление зыби на поверхности озера изменилось. Ветер повернул в обратную сторону. Огонь заметно начал слабеть, он мог еще тлеть много дней, но уже потерял свою силу. Опасность миновала.
Животные так же быстро, как и Эб, почувствовали перемену, их беспокойство сразу усилилось. Возникло желание убраться и покончить поскорее с этим необычным перемирием.
Лишь только прошел общий страх, навеянный огнем, как они сразу стали отдавать себе отчет в присутствии друг друга, и старая естественная вражда вновь ожила.
Олень и ее детеныш первыми бросились в воду, изо всех сил плывя к отдаленному северному берегу. Последовав их примеру, тяжело плюхнулся в воду старик Топтыгин. Другие исчезли незаметно.
Все стремились поскорее обрести свежие угодья для охоты в других частях леса. Они исчезли только им одним ведомыми путями и очень скоро забудут страх, навеянный огнем, в подчас драматических происшествиях и заботах повседневной жизни.
---
Газета "Британский союзник", № 13 (242) от 30 марта, 1947 г.
Переводчик не указан.
