Джой Адамсон - Моя беспокойная жизнь
Исиоло было не только резиденцией администрации Северной пограничной провинции, но и воротами в эту провинцию. Поперек дороги был установлен шлагбаум, проезд за который разрешался лишь по специальным пропускам. Через несколько сотен метров от него дорога раздваивалась: одна вела через Марсабит в Эфиопию, другая — через Ваджир в Сомали. Это были единственные дороги, пригодные для машин в полупустынной местности. Деревянный шлагбаум казался мне не столько препятствием на пути нарушителей, сколько границей между цивилизованной жизнью и дикой, величественной природой. Я была преисполнена решимости когда-нибудь поехать далеко за горы, видневшиеся на горизонте.
Итак, упаковав вещи, я отправилась в почти трехсоткилометровую поездку с Рисами в Марсабит. Дорога шла параллельно горной цепи Матьюс, пока мы не достигли пустыни Каисут. Здесь наши грузовики с некоторыми затруднениями преодолели русла нескольких пересохших рек и затем поднялись по склонам Марсабита, направляясь в сторону леса. Его северный склон был усеян множеством вулканических конусов. Самая высокая гора немногим превышала 1200 метров, но она представляла собой первое препятствие на пути муссона с побережья, и поэтому верхние склоны гор получали достаточно влаги для развития пышной растительности. В лесу был густой подлесок, и с каждого дерева свисали мохнатые полотнища серых лишайников.
Небольшой родник в глубине леса служил единственным постоянным источником воды, которая каскадом спадала со скал, образуя внизу небольшое озерко. Оно давало жизнь и людям и животным. Здесь, на одной из возвышенностей близ леса, чета Рис построила два бревенчатых домика, где и проводила те несколько самых жарких месяцев, когда покидала Исиоло.
Пространства пустыни, простирающиеся к северу и далеко в сторону озера Рудольф, были настолько обширными, что мне хотелось бы иметь крылья, чтобы их обследовать. Когда мы уже разместились, я вышла размяться после долгой дороги, по лишь я вернулась, Джеральд спросил, где я была. Я показала в сторону темной линии внизу на равнине и обронила: «У тон проселочной дороги». «Та дорога, — улыбаясь, ответил он, — основная дорога к Мояле, передовому посту на границе с Эфиопией, примерно в ста шестидесяти километрах отсюда».
Как и было условлено, я старалась помогать управляться с детьми; первое, что надо было сделать, — это погулять с ними рано утром, пока готовился завтрак. После завтрака с детьми занималась Алис, а я рисовала цветы, согревая коченеющие пальцы о лежащую на коленях грелку. Окропленные весенней росой, цветы, которых здесь росло великое множество, были особенно красивы.
Рисы очень любили лошадей и держали до двадцати выносливых маленьких пони. Выращенные племенем боран, они легко передвигались по местности, изрытой норами трубкозубов.
Когда племя боран вторглось в Кению с севера, то одни из них расселились вокруг Марсабита и остались язычниками, а другие ушли южнее и заняли район Исиоло. Эти последние приняли мусульманскую веру. Все они были отличными наездниками и, с моей точки зрения, гордыми и привлекательными людьми.
Мы с Алис часто уезжали к какой-либо возвышенности, привязывали лошадей к дереву, а сами взбирались на ее вершину. Если мы сидели молча, не двигаясь, к нам могли приблизиться антилопы клиппшпрингер или даже большой куду. Казалось, что они были единственными живыми существами не только здесь, но даже и на всей безбрежной равнине, расстилавшейся под нами.
Провожая взглядом клонящееся к горизонту солнце, которое заливало пустынную местность алым заревом, я подолгу всматривалась в далекие очертания горы Кулал и еле различимую серебряную полоску озера Рудольф. Как далека я была тогда от мысли, что эта своеобразная страна станет моим домом.
В то время Марсабит представлял собой важный военный пост, поскольку занимал стратегическое положение и располагал единственным на сотни километров вокруг источником свежей воды. В ближайшем лесу размещалось несколько военных лагерей, откуда вечерами к нам часто заходили офицеры поболтать или послушать музыку — у супругов Рис была прекрасная коллекция пластинок, в то время как мы, женщины, чинили их порванную одежду. Если погода была довольно теплой, мы выносили граммофон на открытый воздух и, глядя на звезды, наслаждались музыкой. Прочитав книгу Мартина Джонсона об озере Парадайз[18], мне захотелось там побывать, но до него было километров двадцать пять, а горючее здесь строго нормировалось. Поэтому туда можно было пойти лишь пешком через лес. Алис нашла для меня проводника, и, захватив с собой собак — Пиппина и Риджбека, — мы отправились в путь. Лес был великолепен. Медленно продвигаясь с собаками на поводках, мы вспугнули нескольких дукеров, бушбоков и других мелких животных. Они никогда не встречали людей в такой лесной глуши и подпускали нас к себе очень близко.
Вдруг проводник тронул меня за плечо и прошептал: «Бегите!» Удерживая собак, я бросилась вперед и бежала, пока у меня не перехватило дыхание, и тогда я спряталась за дерево. Если бы проводник не предостерег меня, я столкнулась бы прямо со слоном. Он преследовал нас, размахивая хоботом и широко расставив уши. Мы пережили несколько ужасных минут, пока проводник не крикнул: «Спустите собак, слон гонится только за ними!» Я не стала рисковать Пиппином и, схватив его на руки, спустила с поводка Риджбека, который с пронзительным лаем ринулся в сторону. Я вздохнула с большим облегчением, когда через некоторое время собака вернулась, не пострадав от этой погони, а слон исчез. Однако проводник сказал, что, если мы больше не хотим встретиться со слонами, нам следует повернуть обратно. Так я впервые столкнулась со слоном.
Пока я жила в Марсабите, я получала от Питера весьма обнадеживающие письма. Он быстро поправлялся и уже планировал экспедицию к озеру Руква, где надеялся найти редкое растение. Мы встретились у озера Виктория и оттуда вместе продолжили наш путь пешком, однако долгий переход к озеру Руква сильно утомил Питера. Тем временем музей предложил Питеру исследовать некоторые местные красящие вещества, которые армия могла бы использовать для окраски маскировочных тентов и автомобилей, поскольку из-за военных действии ввоз таких красящих веществ был ограничен. Инженер-строитель, работавший недалеко от Гариссы, недавно привез несколько образцов породы, и при их обработке обнаружилось, что они содержат хром. Он предполагал, что в этом районе имелись месторождения и других минералов, из которых можно было бы получать желтые и коричневые красящие вещества.
Мы поехали к этому инженеру, жившему со своей семьей в большом лагере километрах в ста пятидесяти от Гариссы, и Питер действительно нашел несколько многообещающих минералов и растений, из которых можно было бы получать стойкие красители.
