Иренеус Эйбль-Эйбесфельдт - В царстве тысячи атоллов
Что меня больше всего поражало во всех описанных формах симбиоза, так это удивительное сходство в его проявлениях, касалось ли это птицы-чистильщика, рыбы-чистильщика или креветки-чистильщика. Еще старик Гезнер упоминал такую интересную деталь в чистке крокодила: желая закончить процедуру и предупредить чистильщика, он осторожно закрывает пасть. Я твердо убежден, что Гезнер рассказал о настоящем симбиозе чистильщика и клиента. Совершенно таким же образом подает сигнал своему "санитару" и каменный окунь.
Как живут рыбы
"Как живут рыбы"
С места нашей стоянки у острова Хиттаду мы могли видеть совсем неподалеку широкую дугу атолла Адду; собственно, мы видели не сам остров, а только белую полосу прибоя. В северной части дуга прерывалась рифовым каналом, и в этом месте возвышались два крохотных островка. Больший из них имел в диаметре метров тридцать. Островок представлял собой нагромождение крупных коралловых обломков, посреди которых рос одинокий зеленый куст - первый поселенец. Возле куста уже появилось несколько сухопутных обитателей: гусеницы бабочек, интенсивно обгладывавшие листву, и раки-отшельники, ползавшие в его тени. В песке и на корнях Герлах обнаружил множество других живых организмов.
Рак-отшельник (Paguristes oculatus)
Второй остров лежал на том конце рифового канала, который был обращен к лагуне. По свидетельству местных жителей, этот остров возник лишь несколько лет тому назад, когда на море разыгрался сильный шторм. Теперь, во время прилива, из воды торчала только небольшая, метра три в длину, кучка коралловых обломков, на которой среди прибитых волнами пальмовых листьев и старых кокосовых орехов хозяйничал какой-то травяной краб. Основанием острова служило плато, постоянно омывавшееся свежей водой. Здесь, всего лишь на глубине двух метров, раскинулись пышные коралловые сады. Они-то и служили нам на протяжении нескольких недель подводной лабораторией.
Каждое утро, зарядив акваланги, мы отправлялись к островку и совершали погружения. И когда холод выгонял нас из морских глубин, мы грелись здесь на солнышке. Травяной краб вскоре настолько привык к нам, что брал даже пищу из рук. Словом, "насыпной островок", как мы его окрестили, стал нашим любимым местом отдыха.
Соскользнув с островка и сделав лишь несколько ударов ластами, мы оказывались в чудесном, сказочном мире. Пронизанный неярким голубоватым светом, чуть-чуть колышащийся под воздействием течения, подводный ландшафт являл нам такое обилие и разнообразие видов и форм, какое невозможно вообразить себе даже при самой богатой фантазии. Здесь были и кузовки с рогами, по форме напоминающими коровьи, и голубые, желтые, белые рыбы-ангелы, соперничавшие по яркости окраски сне менее нарядными рыбами-хирургами. Коралловые заросли кишмя кишели самыми различными и по форме и по расцветке существами. Эти существа, разумеется, были немы, но, когда я приближался к какой-либо из рыб-ангелов, она издавала короткий металлический звук, вроде "тук-тук". Заслышав этот сигнал тревоги, остальные рыбы мгновенно устремлялись под спасительную защиту кораллов.
На дне наряду с изящными желтыми и золотисто-желтыми кустами мадрепоровых кораллов, у которых концы веточек были нежного розовато-красного цвета, росли фиолетовые коралловые кусты с более крупными и грубыми листьями и вытянувшиеся параллельно дну "опахала", представлявшие собой тесно переплетенные и частично сросшиеся тоненькие веточки.
Там, где кораллы отсутствовали, дно было покрыто белым песком. В таких местах следовало быть начеку. Здесь, чуть зарывшись в песок, прятались скаты. Скат лежит в своей засаде совершенно неподвижно. Поэтому притаившееся животное можно не заметить и наступить на него, а это очень опасно, так как шип на хвосте ската имеет ядоносный аппарат.
Уже через несколько дней я завел "личные знакомства" с некоторыми рыбами. С одним пятнистым каменным окунем у нас завязалась настоящая дружба. Он постоянно сидел в своей норе в кораллах и очень любил, когда я почесывал ему "за ухом" - гладил по жаберным крышкам. Вообще крупные каменные окуни на удивление безобидные существа. Это, вероятно, потому, что обычно им никто не причиняет зла. Когда окунь сидит в норе, к этой большой рыбине не может подобраться ни один ее враг.
Забавную историю о доверчивости каменных окуней рассказал Жак-Ив Кусто. У Сейшельских островов, где их группа проводила подводные исследования, они длительное время прикармливали крупного окуня. В конце концов он так надоел своим назойливым попрошайничеством, что его стали загонять в клетку, чтобы он не мешал работать. Разумеется, пленника выпускали всякий раз на волю. Очень показательно, не правда ли? И говорит, между прочим, в пользу аквалангистов Кусто. Другие на их месте просто загарпунили бы окуня, не подумав даже церемониться с ним. Я ни в коем случае не хочу сказать, что подводную охоту следует решительно осудить. Отнюдь, но только заниматься ею надо разумно, не истребляя без всякой надобности нужных и полезных морских животных, то есть, так, как это делается на суше.
Ни один из моих знакомцев окуней не выражал никакой охоты к перемене мест. Да и многие другие рыбы вели такой же оседлый образ жизни. Большинство рыб-бабочек, рыб-ежей, кузовков, рифовых окуней, рыб-хирургов и целый ряд других можно было постоянно встретить в одном и том же месте, причем границы облюбованного района у разных видов рыб были неодинаковыми. Одни не покидали своего пристанища у кораллового куста, другие, напротив, предпочитали более обширную зону. Этих последних я принял вначале вообще за бродяг, пока наконец не установил, что они регулярно совершают миграции. Так, например, каждый день, около десяти часов утра у насыпного островка появлялась огромная гребнезубая акула (Carcharinus menisorrah), которую я узнавал по ране на спинном плавнике. Описав не спеша круг, рыбина снова исчезала в глубине. В другом месте, но уже в открытой воде, ежедневно показывалась большая барракуда. Многие рыбы посещают обширные районы, однако маршрут их остается в основном постоянным. Разумеется, нет правил без исключения: наряду с рыбами, ведущими оседлый образ жизни, есть немало бродяг. К ним относятся, например, один из рифовых окуней - золотополосый луциан (Lutianus kasmira) и некоторые другие.
Золотополосые луцианы (Lutianus kasmira)
Однажды мы были свидетелями того, как стая полосатых рыб-хирургов вторглась во владения белогрудых рыб-хирургов. Напрасно хозяева пытались прогнать непрошеных гостей. Не прошло и нескольких минут, как эти жадные, прожорливые рыбы опустошили все вокруг. Подобным же образом ведут себя некоторые рыбы-попугаи: словно туча саранчи налетают они на риф, который после такого нашествия выглядит так, будто здесь никогда ничего не росло.
