Юрий Куранов - Избранное
— Чего же не разбудил? — сказал Олег.
— Подожди, — сказал Енька.
Репродуктор говорил о войне. Енька слушал строго, внимательно и смотрел в окно. Не поворачивая головы, он сказал:
— Вон твоя цыганка пришла.
Инка стояла перед избой на лужайке и улыбалась. Она помахала Олегу рукой и пошла в избу.
— А где мама? — спросил Олег Еньку.
— Бабушка к Саньке пошла. Как бы рассудком от слез не двинулась.
Инка, громко топая босыми ногами, поднялась по крыльцу и вошла в избу. Села на лавку.
— Пошли на Иртыш, — сказала она.
— Пойдем, — сказал Енька.
— Дай молока, — сказала Инка Олегу.
Олег слазил в подполье и виновато сказал:
— Нету.
— Эх вы, — сказала Инка, — а еще в доме живут.
— Коровы у нас нет. Недавно мы здесь, — сказал Олег.
— Купили бы.
— Пойдем, у нас есть, — сказал Енька.
Енька вынес из дому черную кринку молока. Прямо среди улицы Инка взяла холодную потную кринку обеими руками и выпила.
— Куда вы собираетесь? — крикнула через улицу с огорода Наташа.
— На Иртыш идем.
— Подожди, Енька, — сказала Наташа. — Вот мы с Зинкой дополем свеклу и пойдем с вами.
— Тоже еще, ждать, — сказала Инка, — сами придут.
— Мы на Ключ, — крикнул Енька, — приходите.
А Олег промолчал.
Олег и Енька разговаривали, а Инка шла впереди, рвала цветы и бросала их на ветер.
— Чего передавали? — спросил Олег.
— Бои везде идут. Минск оставили. Наступает немчура.
— Наступать им недолго, — сказал Олег. — Видел в газетах, какие пушки у нас есть?
— А у немца-то, поди, тоже есть пушки.
— Какие у них пушки? У нас пушки самые лучшие и самолеты самые. Нигде нет таких.
— А у немцев, передавали, тоже танков много и самолеты есть.
— Какие у них самолеты? У нас вон Чкалов через Северный полюс летал. У них летал кто-нибудь?
— Не знаю.
— Не знаешь. Никто не летал. Если бы у них такие самолеты, давно бы уж на Москву полетели. Не летят.
— А может, уже летали… Может, не говорят наши…
— Как не говорят, сказали бы. У нас всё говорят. Посбивали бы их всех и сказали бы.
— А чего же тогда отступают? — спросил Енька.
— А наши вначале всегда отступают, а потом как дадут! Да и восстание у них рабочие скоро поднимут. Они же там в нищете и в голоде все живут. Только и ждут наших. Дядя Саша говорит, все равно у них восстание скоро будет.
— Пока они восстание поднимут, знаешь сколько народу на фронте побьют…
— Подожди немного, — сказал Олег. — Наши, может, и сами управятся, как с Наполеоном.
— Наполеон-то ведь до Москвы дошел.
— Эти не дойдут. Да и восстание у них скоро будет.
— Чего вы там заторговались? — крикнула Инка.
Она стояла впереди, держа в руке небольшой букет ромашек, и по одному разбрасывала цветки в разные стороны.
— Эге-ге-гей! — послышался из деревни голос Наташи.
— Идут, — сказал Олег. — Подождем.
— Пошли, — сказала Инка. — Сами придут, не маленькие.
Ключ был узкий, он спокойно бежал в Иртыш среди ежевик и дягилей. По ежевикам ползали гусеницы, на дягилях сидели стрекозы и смотрели в чистую неглубокую воду. У берега стоял маленький плот. Под плотом покачивались крошечные рыбки и неторопливо раскрывали рты. Ребята сели на берег.
— Плот, — сказала Инка.
— Гальяны? — спросил Олег.
— Какие же это гальяны? — улыбнулся Енька. — Гальяны в озере, в изюке. Это мальки.
— Ишь как вьются, — сказала Инка.
— Это вьюн, — сказал Енька. — Дикая рыба. Из озера в озеро или в реку перейти может.
— Ну да, — усмехнулся Олег. — По воздуху?
— По земле ходит, как змея. Только чтобы роса была. Живучая — страх один. В пирог ее завернут, в тесто — мертвая вроде. Посадят в печку, а она выползет из пирога и мордой в заслонку стучит, как старуха.
Инка рассмеялась.
— Правда, правда, — сказала сзади Наташа.
Все обернулись.
— А где Зина? — спросил Енька.
— Не пошла. Не хочется, говорит. А что вьюн, это правда. В пирог где-то запекли вьюна. Резать пирог стали, так кусочки прямо выскакивают и бьются по столу. Во!
Наташа разбежалась и толкнула Олега ладонями в спину так, что тот покатился по песку.
— Бабушка велела кринки наливать! — крикнула Наташа и рассмеялась.
Инка зло посмотрела на Наташу.
Олег встал, отряхнулся, прыгнул на плот и весело сказал, покачиваясь на зыбких бревнышках:
— Вот возьму и уплыву, раз ты так.
— Плыви, — сказала Наташа, — так водой унесет, что домой не вернешься. А мы с Енькой будем тут хохотать над тобой.
Инка вскочила, прыгнула на плот и оттолкнула его от берега ногой, распугав мальков.
— Вот тебе, — сказала Инка Наташе и закачалась вместе с Олегом на плоту.
Теченье Ключа подхватило плот, закружило его и понесло в Иртыш.
— Дура! — крикнул Енька и побежал вдоль берега.
За ним побежала Наташа.
Инка захохотала, посмотрела на Олега, улыбнулась ему и сказала:
— Вот это здорово. Поплыли. Ага?
— Здорово-то здорово, — сказал Олег, — а что же нам теперь делать?
— Ничего, — сказала Инка, села на плот и свесила в воду ноги.
Плот вынесло в Иртыш и потащило на коренное течение, которое мутно пузырило, словно кто-то огромный поднимался со дна. Олег стоял, широко упираясь в плот ногами, и видел, как быстро уходит берег. Олег смотрел на облака, их медленно кружило над головой. От этого все уходило и раскачивалось перед глазами. И трудно было устоять на ногах. Олег сел. Какая-то большая медленная рыба показала над водой зеленую спину, выгнула ее и ушла под плот.
— Унесет нас, — невесело сказал Олег.
— Пусть несет, — сказала Инка.
— А домой как же?
— Где-нибудь прибьет к берегу.
— А если не прибьет?
— Прибьет. Расскажи что-нибудь. — Инка подняла ноги из воды, легла на спину, заложив руки за голову и глядя в небо.
— Чего тебе рассказать?
— Чего-нибудь. А если хочешь, я тебе что-нибудь расскажу.
— Рассказывай.
Инка молчала, лежала, закрыв глаза, и Олегу показалось, что она уснула. Веки у нее были большие, с ровными ресницами, чуть изогнутыми и чуть синеватыми.
— Ты чего долго не приходила? — спросил Олег.
— Дела были, — ответила Инка, не открывая глаз. — Раз пришла, чего спрашиваешь? Видишь, тут я.
— А я думал, не придешь.
— Я всегда приду, — сказала Инка и открыла глаза. — Захочу и приду.
— А если не захочешь?
— Не захочу, не приду.
