Ярослав Даркшевич - Росные тропы
Гена перестал зевать и, видя мое недоумение, рассмеялся:
— Слышь, дядя Поликарп, а ведь он не верил, что тут лебеди живут…
— А как же, — улыбнулся Поликарп Николаевич, — живут, давно живут. По весне вот прилетают, ну, а осенью прощаются. А с этой лебедушкой беда вышла: какой-то варнак подстрелил. Нет у некоторых людей ни стыда, ни совести. Разве ж можно в такую красоту-то стрелять…
Старичок посерьезнел, погладил по шее лебедя.
— Смотрю, все улетели, а эта плавает. Неладно, значит, что-то, думаю, у нее. Так просто не осталась бы. Стал подкармливать. Оставлю на берегу хлеб, а сам в сторону отойду. Подплывет, съест — и скорей обратно, в озеро. А однажды позабыл про нее: бабушка сильно захворала, вот и не принес обед. Под вечер вышел за ворота, а моя лебедушка рядом стоит и так просительно смотрит: мол, что ж это ты, старый, про меня забыл? Впустил я ее в дом, зашла, наелась и в уголочке пристроилась в сенях. Тут я и заметил, что подранена она, крыло перебито… Эх, в такую красоту стрелять!.. Вот с той поры и живет у нас, уже, считай, месяц пошел.
…Рано на рассвете мы попрощались с этим гостеприимным домом. Но за делами и заботами я не забыл этой удивительной истории. И когда нынешним летом мне довелось быть в Октябрьском, я поспешил заглянуть на заимку к Поликарпу Николаевичу. Он узнал меня, был очень рад, а когда я упомянул про лебедя, сразу повел к озеру. Оно заметно обмелело этим летом, камыш пожух, но лебеди не изменили своей давней привычке и снова прилетели сюда. Они плавали далеко от берега, возле дальнего лесочка. Правда, черных среди них я не увидел.
Во время перелетов на озере отдыхают лебеди.
Поликарп Николаевич громко крикнул, от стаи лебедей отделился один и, легко поднявшись в воздух, подлетел к берегу.
— Узнаешь? — улыбаясь, спросил меня старичок.
— Ваша лебедушка?
— Она…
Поликарп Николаевич протянул ей кусочек хлеба, и птица осторожно взяла его из рук своего спасителя. Остальные лебеди криком выражали свое беспокойство, но эта была спокойна. Она еще немного поплавала вдоль берега, а потом снялась и полетела к своим сородичам.
— На этот раз зимовать у вас не останется? — спросил я.
Поликарп Николаевич вздохнул:
— Улетит… Закон жизни. Лебедь свободу любит… Ну, а весной, — он опять улыбнулся своей доброй улыбкой, — весной встретимся.
Ю. Подкорытов
ГРИБНОЕ ЛУКОШКО
Бегал Муравьишка по ромашкиным лепесткам, в золотой пыльце перепачкался и не заметил, как над лесом громадная туча нависла.
— Ох, — забеспокоился Муравьишка, — быть дождю. Вон и одуванчики закрылись. — Треск раздался оглушительный, словно большая сосна пополам переломилась. А это гром ударил в медные ладоши. Но еще раньше выскользнула из тучи змейка-молния. Она-то и перепугала Муравьишку. До полусмерти. От неожиданности он упал. Хорошо еще на траву, а не то бы все бока отбил.
А кто-то невидимый выколачивал из тучи серебряные капли-дождинки. Веселый дождь барабанил по травам и деревьям, даже засохший мох досыта напоил.
Прошлогодняя листва зашевелилась, и выглянул гриб.
Вдруг рядом с ромашкой прошлогодняя листва зашевелилась. И выглянул гриб. Да, да, да. Самый настоящий белый гриб. Только пока очень маленький. Он поправил шоколадную шляпку, подмигнул Муравьишке и сказал:
— Ну, теперь расти будем!
СыроежкаДевичий хоровод сыроежек разбежался по лесам. Кто в овражке, кто в чаще березовой, а самые нетерпеливые к пешим тропкам подобрались. Ждут-поджидают.
— Кто такие? — спрашиваю.
Самая бойкая отвечает:
— Я — Синявочка!
— Да слушай ты ее! Все мы сестры-сыроежки, только одежки разные.
И впрямь — кто в красном и розовом, кто в желтом, кто в фиолетовом, а иные чуть с зеленцой.
— Это по какому случаю вырядились?
А плутовки отвечают:
— Чтобы добрым людям понравиться!
ЛисичкиКто-то бросил горсть золотых монет в заросли папоротника.
Подхожу — батюшки! Лисички-сестрички!
Хвостик трубой, шляпка нарезная — вот-вот убегут в густую траву, заметая следы.
Гриб-полковникПод осиной вырос гриб-подосиновик. Ножка крепкая, каска красная. Сыроежки в восторге:
— Каков мундир! Какая выправка! Ну, чисто генерал!
Подосиновик краснеет от удовольствия и великодушно поправляет:
— Эка, хватили! Генерал не генерал, а вот полковник — это уж точно.
Новая шляпаСидит Рыжик под елью и думает:
«Надо бы к летнему сезону новую шляпу купить. Да посовременней чтоб. А то вечно с какими-то волнушками путают».
Приобрел шляпу: ярко-оранжевую, с модной малахитовой прозеленью. Белочки кричат:
— Эй, модник! Да тебя в такой шляпе любой грибник за версту увидит. Чик — и в лукошко. А там и в засол угодишь.
— Во-во! Этого мне и надо — чтоб внимание обратили. Пусть берут, пусть в засол. Что я, рыжий, что ли?
Незнакомый грибТакого впервые встретил. Гриб чистый, крепкий, похоже, съедобный.
— Эй, приятель, — кричит, — грибы собираешь? Так вот он я. Не узнал разве?
— Да нет, мы с тобой вроде незнакомы. Я таких не беру. Мало ли чего…
Гриб ехидно эдак:
— Ну, видно, знакомых-то у тебя — раз два и обчелся. А ведь нас, съедобных, до четырехсот видов в здешних лесах проживает. И где вы только учились! Ну и ходи с пустым лукошком, невежда.
Самый главный в лесуИзвестно, поганки всегда к приличным грибам соседятся. Иная так под съедобного замаскируется — не сразу и раскусишь. Красный мухомор почему-то к белым грибам тянется. Грибнику указывает: стоп, мол, красный свет — где-то рядом белый гриб проживает.
И точно: стоит терем-теремок на толстой ножке, шляпу аккуратно надвинул. На мухомора-доносчика ноль внимания. Рядышком крепыши-бутузы таращатся. Целая династия! Встрепенется, подскочит сердце грибника:
— Дорогой ты мой! Бесценный!
А гриб весьма солидно:
— Не беспокойся, цену себе знаем!
Сенькина шапкаПроживал в лесу гриб-мухомор. Звали его Сенька. Всем хорош Сенька, да только обидчив очень: обходят его грибники, не берут в лукошко свое. Сам виноват. Вот какая история с ним приключилась.
В начале лета гриб-боровик — грибам полковник — объявил приказ:
