Рольф Бломберг - Змеи-гиганты и страшные ящеры
Конечно, крокодилов перебили не по всей Южной Америке. В трудно доступных областях, особенно в обширном бассейне Амазонки, несчётное множество этих отвратительных рептилий. В 1952–1953 годах, когда я возглавлял киноэкспедицию в северо-восточную часть Колумбии, мы побывали на болоте Ла Апая по течению реки Путумайо; оно кишело кайманами. С нами был профессиональный охотник на крокодилов, Вильямисар. Однажды ночью он взял нас с собой на охоту…
Со своей лодки охотник направляет луч фонаря на берега, на поверхность воды. При этом глаза кайманов отражают свет, и видны ярко-красные точки. Зверь глядит на свет, будто заворожённый, а охотник тем временем осторожно приближается к нему. И если это такой искусный охотник, как Вильямисар, он может подойти вплотную и вонзить гарпун в каймана.
Невозможно передать словами, какое причудливое, волшебное впечатление Ла Апая производило в ту ночь, когда мы медленно скользили по воде в лодке Вильямисара. Охотник сидел на носу, ловко работая веслом. Бесшумно вёл он утлое судёнышко по узким протокам, между кочками и буреломом. И поминутно кричал, подражая брачному зову каймана: «А’уууууу! А’уууууум! А’уууууум!» При этом он гулко ударял себя в грудь. Время от времени с болота доносился ответ.
Кругом светилось много красных глаз, но они не занимали Вильямисара. Ему нужен был кайман не меньше двух метров. За такого он получит шестнадцать песо, по восьми за метр. Кожу меньших размеров здесь никто у него не возьмёт.
За ночь Вильямисар неплохо заработал. Он убил пять кайманов. Самый крупный был около трёх с половиной метров в длину, самый маленький — ровно два метра. Наш друг был очень доволен. Ещё больше радовались, наверно, стервятники Ла Апаи, которые на следующий день облепили ободранные туши…
Легуан, несмотря на устрашающую внешность, совсем безобиден.Ночная охота на крокодила была для меня не новость, но такого замечательного охотника, как Вильямисар, я видел впервые. Он без промаха поражал крокодилов гарпуном и преспокойно вытаскивал из воды в лодку отчаянно отбивающееся животное. Наш кинорежиссёр Торгни Андерберг был в восторге. «Это надо снять!» — заявил он. И хотя условия были далеко не благоприятными, съёмки состоялись. О том, что получилось, может судить всякий, кто смотрел наш документальный фильм «Анаконда».
Лишь в очень короткий отрезок времени вечером было подходящее освещение, и эти минуты мы использовали на всю катушку. Конечно, кое-что пришлось инсценировать, но актёрами были живые кайманы. Вильямисар поймал их так ловко, что смог доставить в лагерь невредимыми; естественно, он при этом рисковал своей жизнью. Не менее опасной была режиссёрская работа Торгни. Мало-помалу он осмелел и так небрежно обращался с кайманами, что просто чудо, как он не остался без руки или без ноги. Вильямисар, отлично изучивший этих коварных рептилий, облегчённо вздохнул, когда были отсняты последние эпизоды. И заявил, что теперь окончательно убедился в справедливости пословицы «бог дураков любит». Как руководитель экспедиции, я, разумеется, предостерегал Торгни, напоминал ему, что крокодилы настоящие. Но когда он уходил с головой в работу, все советы и предупреждения были ему, что гусю вода.
Рассказывая о питонах, я упомянул, что их можно есть. Это в ещё большей степени относится к крокодилам. В дебрях Южной Америки я, по примеру индейцев, с удовольствием ел крокодилий хвост. Это настоящее лакомство, особенно, если зверь молодой. Впрочем, когда мне в первый раз предложили отведать крокодильего мяса — это было в Эквадоре — я не ощутил особого воодушевления. Дело в том, что полутораметрового крокодила разделали у меня на глазах, и в его желудке мы нашли, помимо двух десятков камней и ракушек, наполовину переваренную ядовитую змею!
Индейцы приготовили не только мясо, но и кишки, которые вкусом и жёсткостью сильно напоминали ластик.
В Южной Америке употребляют в пищу и легуана. Эта ящерица, несмотря на устрашающую внешность, совсем безобидна. Она достигает в длину двух метров. Две трети приходится на хвост; когда некуда бежать, легуан обороняется им и может нанести вам чувствительные удары. Одновременно ящерица раздувает горловой мешок, шипит и щёлкает зубами, и вид у неё становится настолько грозным, что даже самые смелые люди подчас отступают.
Легуан вкусом напоминает цыплёнка; вот почему его иногда называют «галина дель монте» — лесная курица. В Панаме я видел живых легуанов на рынке, причём обращались с ними жестоко. Поймав легуана, охотник маленькими клещами захватывает самый длинный палец задней ноги и отрывает от него сухожилие. Этими сухожилиями связывают вместе задние, а то и передние ноги ящерицы, так что она становится совершенно беспомощной. После охоты добычу сортируют и укладывают в корзины, потом везут на рынок.
В Южной Америке примеры жестокого обращения с животными часты, я ещё привёл не самый яркий…
Как-то я на одной из площадей Кито увидел скопление людей и подошёл выяснить, что происходит. Толпа окружила человека, который показывал чуть живого от холода, жалкого, тощего легуана с наполовину обрубленным хвостом. Большинство зевак были горцы. Они впервые в жизни видели легуана, и на их лицах можно было прочесть испуг и отвращение, к которым примешивалось восхищение храбрым человеком, не боящимся такого зверя. Восхищение ещё больше возросло, когда он сообщил, что это злобное и ядовитое животное может убить быка.
Любопытные всё прибывали, и, когда собралось достаточно народу, владелец легуана незаметно перевёл разговор на желудочные болезни и непревзойдённое слабительное, которым он был готов осчастливить всех желающих по самой дешёвой цене. Маленькая «убийца быков» сделала своё дело, привлекла покупателей. Теперь она получила в награду листик салата и вернулась в припасённую для неё картонную коробку. И вот уже открыта сумка с пузырьками, идёт бойкая торговля лекарством…
Поистине, горькая участь для безобидного легуана!
За анакондой
Путешествуя по Южной Америке, я основательно изучил богатейший животный мир этой части света и собрал хорошие коллекции рептилий. В моём кабинете в Кито, где я пишу эту книгу, целая полка занята заспиртованными змеями и ящерицами, которых я хочу отправить в Швецию. Очень может быть, что среди них найдётся вид, ещё не описанный учёными. Зоологические богатства безбрежных южноамериканских лесов далеко не исчерпаны. Именно возможность открыть новый вид делает сбор коллекций таким увлекательным делом.
Особенно много змей в западной, равнинной части Эквадора. Наиболее опасные из них — коралловые аспиды, копьеголовая куфия и пальмовые ямкоголовые гремучие змеи. В провинция Лос-Риос я жил на гасиенде, где было занято больше тысячи рабочих. Ежегодно два-три человека погибали от змеиных укусов, хотя на гасиенде держали предписанный законом запас сыворотки. Просто территория настолько велика, что не всегда удаётся оказать помощь достаточно быстро. Ведь если яд попадёт, скажем, в крупный сосуд, кровь несёт его в сердце, и человек может умереть через несколько минут. На другой гасиенде, в провинции Эсмеральдас, за каждую убитую змею платили пять сукрес. Дневная добыча составляла от пяти до пятнадцати змей; правда, не все были ядовитые. (Между прочим, из двух с половиной тысяч известных видов змей меньше двухсот пятидесяти опасны для человека.)[16] Индейцы колорадос, живущие к лесу в верхнем течении Эсмеральдас, в провинции Пичинча, рассказали мне, что почти не проходит года, чтобы кто-нибудь из племени не умер от змеиного укуса, а их всего-то осталось человек двести. Один раз, когда я приехал к ним в гости, они хоронили маленькую девочку, которую укусила копьеголовая куфия.
