Герман Мелвилл - Моби Дик
— Совершенно уверен.
Глядя в сторону «Пекода», оборванец замер на минуту, словно погруженный в горестное раздумье, потом чуть вздрогнул, обернулся к нам и сказал:
— Ведь вы нанялись в команду, верно? Ваши имена уже
внесены в список? Да? Ну что ж, что подписано, то подписано, и чему быть, тому не миновать. А может быть, еще обойдется, кто знает. Во всяком случае, кто-то ведь должен отправиться вместе с ним? Одни ли, другие — да смилуется над ними господь. Прощайте, друзья мои, прощайте. Небеса неизреченные да благословят вас. Простите, что задержал.
— Послушай-ка, друг! Если ты хочешь сообщить нам что- нибудь важное, так давай выкладывай. А коли нет, и ты нас просто дурачишь, так считай, что ошибся адресом. Вот что я тебе хотел сказать.
— И сказал-таки довольно неплохо. Люблю, когда так говорят. Ты как раз подходящий для него человек — такие ему и нужны. Прощайте же, друзья, прощайте. Да вот еще: когда вы его увидите, передайте, что я решил на этот раз к нему не присоединяться.
— Ну нет, парень, тебе не удастся заморочить нам голову, во всяком случае, не таким грубым манером. Легче всего сделать вид, что тебе известна какая-то великая тайна.
— Прощайте, друзья, прощайте.
— Прощай и ты, — сказал я. — Пойдем, Квикег, оставим этого помешанного в покое. Однако, как твое имя?
— Илия.
Я мысленно повторил: «Илия», и мы с Квикегом зашагали прочь, каждый по-своему объясняя поведение однорукого оборванца. Мы сошлись на том, что он просто жулик, хоть и корчит из себя пророка. Но не прошли мы и сотни ярдов, как, сворачивая за угол, я случайно оглянулся назад и увидел Илию, который следовал за нами в некотором отдалении. Почему-то это так поразило меня, что я ничего не сказал Квикегу и шел молча, опасаясь про себя, что и незнакомец свернет за нами. Он свернул, и я подумал, что, вероятно, он преследует нас, хотя никак не мог себе представить, зачем ему это понадобилось. Обстоятельства нашей встречи в сочетании с его неясными иносказаниями, полунамеками и полуразоблачениями разбудили мои вчерашние опасения и мрачные предчувствия, связанные с капитаном Ахавом. Я твердо решил выяснить, действительно ли этот оборванец преследует нас, и с этой целью мы с Квикегом перешли на Другую сторону улицы и повернули обратно. Но Илия прошел мимо, по-видимому, не замечая нас. Это успокоило меня, и я снова подумал, что он просто обманщик и не следует обращать внимания на его слова.
Глава четырнадцатая
Приготовления
На следующий день, после того, как Квикега зачислили в команду, всем матросам «Пекода» сообщили, чтобы они доставили на борт свои пожитки, потому что корабль может отплыть в любое время. Мы с Квикегом тоже привезли свои вещи, а сами решили провести еще ночь на берегу, зная, что нередко предупреждение делается заранее, часто за несколько дней до отплытия. И в этом нет ничего удивительного: перед длительным плаванием всегда бывает столько забот, что очень трудно точно предсказать, когда корабль будет оснащен полностью.
Всякому известно, какое бесконечное множество вещей — кровати, сковородки, ножи и вилки, лопаты и клещи, салфетки и щипцы для орехов и еще множество самых разнообразных предметов — необходимо в домашнем хозяйстве.
Что же сказать о китобоях, которым три года нужно будет вести хозяйство в открытом океане, вдали от бакалейщиков, уличных торговцев, врачей, пекарей и банкиров? И хотя это относится и к торговым судам, но все же не в такой степени, как к китобойным, ибо, помимо необычайной длительности китобойного рейса и многообразия предметов, необходимых для промысла, нужно помнить также о том, что из всех судов китобойцы подвержены всякого рода несчастным случайностям и у них особенно часто теряются и портятся те предметы, от которых зависит успех плавания. Отсюда возникает необходимость в запасных вельботах, запасном рангоуте, запасных гарпунах и линях — решительно во всем запасном, кроме капитана и самого корабля.
Ко времени нашего прибытия в Нантакет трюмы «Пекода» уже были почти заполнены запасами говядины, сухарей, пресной воды, топлива, железных обручей и бочарной клепки. И все же предстояло еще раздобыть немало разнообразных вещей.
В этом завершающем деле главным лицом была сестра капитана Вилдада, тощая леди, женщина неутомимая и добросердечная, которая, видимо, решила, что, насколько это
зависит от нее, на «Пекоде» не должно быть недостатка ни в чем.
То она приносила на корабль банку солений для кладовой стюарда, то приходила со связкой перьев, чтобы положить их в стол старшего помощника, где хранится судовой журнал, то с куском фланели, на случай, если у кого-нибудь заболит поясница. Не было еще женщины, которая так заслужила бы данное ей имя, ибо звали этого ангела-храни- теля Чэрити, что означает — милосердие. Все на корабле называли ее сестрицей Чэрити, и действительно, она, как сестра милосердия, суетилась в каютах и кубрике, готовая приложить руку и сердце ко всему, что обещает удобство, утешение и безопасность обитателям корабля. В последний день эта прекрасносердечная особа потрясла всех нас, явившись на корабль с длинным черпаком для китового жира в одной руке и с еще более длинной китобойной острогой — в другой.
Не отставали от нее в заботах о снаряжении «Пекода» и Вилдад с Фалеком.
Вилдад повсюду носил с собой длинный список необходимых вещей и всякий раз, как прибывал новый груз, делал в этом списке пометки, а Фалек то и дело выскакивал из своей костяной берлоги, прихрамывая подбегал к люкам и орал на тех, кто работал внизу, потом орал на тех, кто работал наверху, и, не переставая орать, снова удалялся в свой вигвам.
В эти последние дни мы с Квикегом часто бывали на судне, и я всякий раз интересовался здоровьем капитана Ахава и тем, как скоро он явится на свой корабль. На все вопросы мне отвечали, что ему все лучше и лучше и что его ожидают со дня на день.
Будь я с собой совершенно честен, я бы, конечно, отметил, что мне вовсе не улыбается перспектива отправиться в столь долгое путешествие, даже не взглянув на человека, который станет моим неограниченным владыкой, лишь только судно выйдет в открытое море. Но когда очень увлечен делом, то, и сам не замечая этого, стараешься скрыть от себя свою тревогу. Так было и со мной. Я просто старался не думать о капитане Ахаве.
Наконец было объявлено, что завтра корабль отплывает. Утром и я и Квикег проснулись ни свет ни заря и сразу же отправились на пристань.
Глава пятнадцатая
На борту
Когда мы приблизились к морю, было уже около шести часов, но серая, туманная заря только еще занималась.
