Рудольф Самош - Кантор идет по следу
Старшина и сам не знал почему, но, как только они подошли к мельнице, отстегнул поводок от ошейника Кантора, предоставив овчарке полную свободу.
— Ищи! Ищи бандита! — ободрил Чупати пса.
Старшина так волновался, что невольно полез в карман за сигаретами, а сам не сводил глаз с овчарки.
Кантор направился по дорожке.
Старшина уже хотел было сунуть сигарету в рот, но подошедший капитан Шатори остановил его:
— Подожди! Смотри!
Кантор подошел к обитой железом двери мельницы.
— Что ты на это скажешь? — Глаза старшины заблестели.
— Чего мы ждем? — недовольно буркнул стоявший сзади майор Бокор.
— Ничего не понимаю, — словно не расслышав майора, ответил старшине капитан Шатори.
— Пошли! — бросил майор и пошел первым.
На противоположном берегу показалась движущаяся точка. Она увеличивалась в размерах с каждой секундой. Вскоре она скрылась.
— Прибыла наша машина, — тихо заметил старшина. Шатори поднес ко рту радиотелефон:
— «Чайка», вы меня слышите?… Немедленно отведите машину на плотину! И поставьте ее так, чтобы по моему сигналу вы могли осветить мельницу.
Старшина, услышав распоряжение капитана, не понял его.
— Товарищ начальник, нужно бы посмотреть вокруг мельницы… — предложил Чупати.
— Иди догони майора. Пусть не спешит. Да возьми с собой двух ребят для пущей безопасности!
Старшина проворно бросился вслед за майором:
— Товарищ майор, подождите! Разрешите я с ребятами пойду первым!..
— К чему весь этот цирк?! — удивился Бокор.
Однако старшина уже успел подойти к двери первым.
— Ребята, быстро! — позвал Чупати полицейских.
Кантор поднял голову на хозяина, который кулаком начал барабанить в дверь.
— Зайди-ка со стороны плотины! Посмотри, что там творится, — послал Чупати одного из полицейских.
На мельнице стояла тишина. Лишь шумела вода, падающая с плотины.
Овчарка с напряженным вниманием смотрела на дверь.
— Именем закона — откройте! — Старшина колотил в Дверь уже обоими кулаками.
Прожектор пограничников медленно ощупывал стену мельницы, выходившую к плотине.
Неожиданно лампочка у входа погасла. Старшина Чупати зажег фонарик и плечом нажал на дверь, но она не поддавалась. Не открылась она даже и тогда, когда на нее навалился плечом еще один полицейский. Наконец старшине удалось отвинтить гайку, крепившую петли. Чупати вместе с сержантом рывком нажали на дверь. Она со скрипом подалась, а после второго и третьего рывков соскочила с петель. Старшина, не удержавшись, влетел в помещение и упал на бетонный пол. Кантор, перескочив через хозяина, помчался по коридору.
— Не ушиблись? — заботливо спросил майор Бокор.
Старшина, ощупывая затылок, выругался. В этот момент грянул выстрел. Майор Бокор, выхватив пистолет, спрятался за косяк двери. Стало светло, как днем. По коньку крыши лез какой-то человек. Добравшись до водосточной трубы, он быстро скатился вниз, перевернулся через голову, вскочил на ноги и побежал к плотине.
— Сепи! — раздался откуда-то приглушенный крик.
Майор Бокор бежал наперерез убегавшему и кричал:
— Стой! Руки вверх!
В этот момент из окна третьего этажа по майору полоснула автоматная очередь. Майор схватился за грудь и полетел с края плотины в воду.
Старшина Чупати ринулся за майором, крикнув на бегу:
— Кантор!
Пес в это время уже взбежал по винтовой лестнице почти на самый верх. На лестнице было темно, хоть глаз коли. Однако, услышав зов хозяина, овчарка стрелой помчалась вниз. Верность хозяину и любовь к нему победили природный собачий инстинкт — догнать добычу.
— Что вы тут шум подняли? — раздался сердитый голос капитана Шатори.
— Майора… ранили, — хриплым голосом проговорил Чупати и показал рукой на плотину.
Пес уставился в том направлении, куда показывал хозяин. Старшина присел на корточки и, обняв Кантора за шею, посветил фонариком в воду, где метрах в десяти от плотины плавало тело майора.
— Если он сейчас попадет в полосу течения, то поток понесет его прямо на мельничное колесо. Тогда конец… — взволнованно проговорил Шатори и бросился к воде.
— Тютю, милый, там, смотри!.. — Старшина осветил фонариком тело майора. — Принеси сюда! Быстро! — В голосе старшины слышалась мольба.
Кантор все понял. Мгновение — и он прыгнул в воду, красиво вытянув свое сильное тело.
— Лишь бы успел, пока тот не погрузился в воду, — Шатори весь превратился в зрение.
Со стороны двора послышалось несколько выстрелов. К старшине и капитану подполз пограничник.
— Окружайте вход на мельницу! — сказал капитан Шатори.
Капитан побаивался, как бы в темноте свои не перестреляли своих. Об этом страшно было даже подумать.
Кантор тем временем подплыл к майору. И вовремя, так как тот уже начал погружаться в воду.
— Черт возьми! — воскликнул Шатори.
На лбу у Чупати выступил пот, фонарик в его руке ходил ходуном.
— Ну, где они? — Капитан потряс старшину за плечо. — Где?! Ты видишь?!
Наконец лучом фонарика старшине удалось осветить Кантора.
— Вон он! Видите?! Вон-вон!.. Кантор, ко мне!..
— Не свети овчарке в глаза!
Старшине Чупати не раз приходилось бывать в трудных ситуациях, но не в таких.
Сначала Кантор схватил майора, который не подавал никаких признаков жизни, за правую руку, однако, заметив, что она сломана, пес перехватил Бокора за другую руку, а затем за воротник кителя.
Голова Кантора то и дело оказывалась под водой. Тащить майора было трудно, требовалась не только сила, во и сноровка. Кантора раздражал сладковатый вкус человеческой крови.
В этот момент пес услышал голос хозяина, который звал его. Кантор, энергично загребая воду передними лапами, поплыл к плотине. Задние ноги, казалось, налились свинцом.
При свете автомобильных фар пес разглядел фигуры стоявших на плотине людей. Еще несколько метров, и он окажется вне потока.
Кантор стал прижиматься вправо, инстинктивно выбрав тот единственный путь, который вел к спасению: он не стал бороться с течением и идти ему наперекор, а плыл вдоль него, подаваясь все больше и больше вправо.
Кантор изо всех сил загребал лапами воду, спина его ритмично вздымалась и опускалась. Он слышал звуки выстрелов, но все его внимание было сосредоточено на фигуре хозяина.
Еще несколько метров, и вот уже видна протянутая рука хозяина.
— Хватай за руку! Хватай! — поучал Шатори старшину.
Если бы Кантор мог говорить, то сказал бы, что у майора перебита рука.
