Юхан Смуул - Мурка-моряк
Мурка сидит на штурманском стуле с важным и умным видом. Он сознаёт своё значение и целых пять минут соблюдает достоинство. Но вдруг соскакивает со стула и громогласно требует, чтобы его пустили вниз.
Что случилось? Оказывается, над кораблём пролетело несколько чаек. И вот Мурка уже носится с лаем по палубе.
Если Мурку и интересует что-либо за бортом судна, так только эти птицы. Но от них одно расстройство. Они всегда пролетают мимо, и в такой заманчивой близости, что лишь подпрыгни вовремя — и ухватишь птицу за хвост. Только подпрыгивать пришлось бы над водой, а Мурка на это не отваживается. Он ждёт более подходящего случая. Всё надеется, что когда-нибудь чайка пролетит над палубой низко-низко, и тогда удастся цапнуть её за перепончатую лапу.
Подобный случай всё не подворачивается, но Мурка не теряет надежды. Кроме того, он пытается подманивать птиц: положит голову на лапы и притворится спящим. Но глаза его всё время чуть приоткрыты. Чайки летают совсем рядом, у самого борта. Будь и у них такой же интерес к собаке, тогда бы всё было в порядке. Но этих глупых птиц совсем не занимает странное и мохнатое четвероногое, часами не сводящее с них влюблённого и тоскливого взгляда. Оно вовсе не похоже на обитателя моря.
Мурке так и не удалось поймать чайку. Лишь пришлось испытать, до чего злобна и воинственна эта птица, умеющая постоять за себя и за неприкосновенность своего хвоста. Оказалось, что чайки не понимают шуток.
Но чайку поймать можно. Надо только взять для этого обыкновенный рыбный черпак и постоять с ним у поручней неподалёку от кормы, у того люка, с которого сбрасывают в море селёдочные потроха. Хоть предусмотрительные чайки и держатся на почтительном расстоянии от корабля, всё же иные из них оказываются порой настолько глупыми и жадными, что подлетают к самому кораблю, чтобы получить свою долю раньше других. Тут-то и надо сразу поддеть чайку черпаком, и она замрёт в нём, словно курица в кошёлке. Чайка способна взлететь только с воды. По палубе она перебирается с трудом: её ноги слишком слабы для такого жирного тела. А о том, чтоб взлететь, и разговору быть не может.
Таким способом и поймали чайку для Мурки. Уж и радовался он сначала! Носился вокруг птицы и подступался к ней всё ближе, норовя ухватить её покрепче. Но клюв злобно кричавшей птицы непонятным образом оказывался всегда нацеленным на собаку. Мурка всё плясал вокруг, временами вытягивал к птице свою морду и пытался потрогать её лапой. Но крепкий костлявый клюв чайки заставлял его отступать подальше.
Наконец Мурка рассердился, кинулся в лобовую атаку и попробовал схватить чайку за шею. Но после первой же попытки отскочил с жалобным воем: крепкий клюв трахнул его прямо по носу. Так трахнул, что задранный хвост Мурки сразу вытянулся, как стрела, а потом повис. Но, едва боль прошла, Мурка сделал новую попытку, на этот раз более осторожную. Однако теперь чайка не стала пятиться, а заковыляла навстречу псу и снова стукнула его по носу.
Тем же закончилась и третья атака Мурки. Но он, не желая признавать перед людьми своего поражения, по-прежнему вертелся вокруг чайки. Только круги его становились всё шире и шире. Пёс делал вид, что эта злая птица с пронзительным, противным голосом совсем перестала его интересовать, что собачье достоинство не позволяет ему заниматься дальнейшим сведением счётов с крикливой пришелицей.
И, отправившись в кают-компанию, Мурка улёгся там на стуле. Время от времени он трогал лапой свой нос и вспоминал о проигранном сражении. Всё же следует сказать, к чести Мурки, что он и после продолжал преследовать чаек с прежним упорством. Видно, надеялся, что не все они такие отчаянно злые и упрямые, как та, которую поймали черпаком. Она была исключением, а вот если он сам сумеет поймать какую-нибудь, то…
Но вскоре Мурка убедился, что всё кажущееся за бортом таким интересным и занятным, на палубе оказывается драчливым и опасным. Если после сражения с чайкой он ещё мог делать вид, что ничего страшного не произошло, то встреча с морским чёртом испугала не только пса, но и нас. Было это так.
В сравнительно тихую погоду мы выбирали сети. Улов был небольшим, особенно в последних сетях. Их закинули слишком глубоко, и косяки проплыли поверх них. Но, когда на палубу извлекли последнюю сеть, все заметили, что в самом низу её запутался какой-то чёрный чурбан с белым брюхом. Длиной он был едва ли с метр, то есть ещё короче атлантической трески, но очень массивный и тучный, а кроме того, как-то странно поблёскивал. Когда низ сети подтянули к борту, чурбан этот начал биться.
Я побежал в каюту за фотоаппаратом, но он оказался незаряженным. Я как можно скорее вставил новую плёнку и вернулся на палубу.
Чурбан тем временем извлекли из сети и бросили на люк. Вся команда стояла вокруг и смотрела на него. Он оказался рыбой, чрезвычайно редко попадающей в сельдяные сети. Эту рыбу называют морским чёртом.
За всю свою жизнь я не видел более отвратительной твари. Она совершенно тупоконечная, настоящий чурбан, и окраска у неё бывает тёмно-зелёная или тёмно-серая. Наш морской чёрт был очень велик — килограммов на двадцать. У этого ненасытного пожирателя сельди огромная, по сравнению с телом, голова. На редкость уродливую голову перерезает чуть ли не пополам большой рот. Он полон длинных, крепких зубов, острых, как иголки. На голове торчат два боковых плавника. Форма у них тупая, такая же, как и у самого морского чёрта. Кажется, будто у них спилены концы. У чёрта толстое брюхо, а хвостовая часть тоненькая и на вид слабая. Эта тварь лишена рыбьей стройности, гибкости и красоты. Голова у него — это голова свирепого обжоры. Морской чёрт — одно из страшилищ глубоких вод.
И вот это олицетворение уродства лежало на палубном люке. Рот рыбы был разинут, жабры открывались и закрывались. Она била по брезенту своим жидким хвостом. Плавники двигались вяло.
Тут появился Мурка. Он протискался сквозь толпу, увидел морского чёрта и весь ощетинился. Ему стало страшно, и это его рассердило. Мурка обошёл вокруг люка и даже начал приближаться к нему, справившись со страхом. Он остановился прямо перед морским чёртом и уставился в его зубастую пасть. А потом залаял хрипло и нервно. Ещё миг — и Мурка накинулся бы на чёрный чурбан, издававший незнакомый запах. Но неожиданно морской чёрт опередил его.
С непостижимой быстротой он весь вдруг сжался, затем подбросил своё тупоконечное тело на целых полметра. И, шлёпнувшись обратно, подскочил снова. Даже люди, вздрогнув, отступили назад. В этом подскакивании было столько силы, злости и агрессивности, что никому не хотелось оказаться слишком близко от чёрта.
