Софья Радзиевская - Лесная быль. Рассказы и повести
«Я ещё не дерусь», — тоном выше ответил Пум и маленьким шажком выступил вперёд.
«А я дерусь», — завопил рыжий и с размаху стукнул лапой по Пумкиному чёрному носику.
«Ну так держись!» — рявкнул Пум, и дальше всё закружилось в сумасшедшем танце. Белое налетело на рыжее. Потом рыжее оказалось на столе и столкнуло графин. Потом белое тоже взлетело на стол и смахнуло пару стаканов. Потом оба клубком пролетели по кроватям и стянули на пол подушку. Наконец две молнии, рыжая и белая, пронеслись в столовую, смели со стола чашку и тарелку и лишь тогда разделились.
Рыжее оказалось на буфете. Оно фыркало, плевалось и ужасно кричало:
«Поди сюдааа, поди сюдааа! Я тебе дааам!»
«Дай, пожалуйста! — приглашал белый кудряш и танцевал около буфета. — Ррррыжую шерррсть выдеррру!»
Анну Васильевну не нужно было приглашать. Она сама прибежала на крики, на звон посуды и в ужасе топталась около стола.
— Это что же такое? — спрашивала она. — Откуда оно взялось?
— Это Пум, Анна Васильевна, — умоляющим голосом объяснял Петя, ползая по полу и собирая черепки. Он такой смирненький, такой славненький…
— Вижу, вижу, — отвечала Анна Васильевна, — сразу видно — смирненький. Да откуда вы эту беду притащили?
— Сам прибежал! — хором отвечали дети. — За Петькой. А это всё Васька виноват, он первый, лапой!
— И графин он разбил, — крикнула толстенькая Валя и спешно растолкала ребят. — Я сама видела. И на стол Пум вовсе не сам прыгнул. Он только Ваську за хвост держал и за хвостом на стол втащился. Всё Васька, Васька виноват!
«Мяааууу, — отозвался Васька, нагибаясь со шкафа. — Мяааа, ффф!»
Но Пум на него и не оглянулся. Он подбежал к Анне Васильевне и весело ткнул её носиком в юбку.
— Ну и пёс! — смягчилась она. — Шерсть-то как у барашка. Подбирайте, ребята, черепки, после видно будет…
Но ребята уже и сейчас увидели всё, что требовалось.
— Анна-то Васильевна сразу до чего Пумку полюбила, — тихонько сказала Люба, подметая черепки, и толстенькая Валя с ней согласилась. Анна Васильевна услышала и отвернулась, скрывая улыбку: и как это ребята рассмотреть успели!
— Только помните: если в спальне, да ещё на кровати вашего питомца увижу — сразу выгоню, — строго договорила она, спохватилась, должно быть, что слишком быстро сдалась.
— Обещаем, Анна Васильевна! — дружно закричали все.
— Пум сам даже не полезет, он, знаете, какой умный! — убеждённо добавил Петя и, нагнувшись, ласково потрепал кудрявую спинку.
— Уж и окрестить успели! — усмехнулась повариха тётя Домна. Она тоже прибежала на шум и только качала головой, глядя на кучу черепков. — Ну и пёс! Уж, действительно…
А Васька долго сидел на буфете, время от времени шипел и фыркал, точно сам с собой разговаривал. Слез на пол, когда в столовой уже никого не было, и тихонько прокрался на кухню.
— Поделом тебе, не задирайся, когда тебя не трогают, — встретила его тётка Домна. — Иди уж, там в плошке тебе угощение оставлено. На буфете-то сидя живот, небось, подвело?
Однако Васька до того расстроился, что и есть не захотел: брезгливо ткнулся носом в чашку, подцепил лапкой какой-то кусочек и вдруг с шипением взлетел на печку: в приоткрытую дверь всунулась любопытная мордочка с кудрявыми ушками.
— Ступай прочь, озорник, — весело сказала тётка Домна. — Здесь тебе делать нечего.
Но скрипучая дверь отворилась пошире, и в ней появилась весёлая рожица с растрёпанным хохолком на макушке.
— Тётя Домна! — Люба говорила очень серьёзно, но голубые глаза её так и прыгали от смеха. — Пум совсем даже не озорник. Он вам письмо написал, а то вы не знаете, чего ему нужно. Пум, покажи!
Услужливые руки проворно втолкнули щенка в кухню. Он озадаченно попятился, чуть не наступая на бумажку, привязанную к шее.
Вокруг глаз поварихи побежали весёлые морщинки.
— Что же, почитаем, — так же серьёзно ответила она и, нагнувшись, сняла бумажку с мохнатой шейки. — Ишь, лентой привязали, озорники, да ещё и с бантом!
За дверью послышался шёпот и приглушённый смех.
«Милая тётя Домна, мне очень нужно, на чём спать в передней. И чтобы мягкая. Дай мне, пожалуйста. Все очень просят!!! Пум».
Повариха минуту помедлила, лукаво покосилась на дверь, затем, нагнувшись, пошарила под печкой.
— Ну как тут откажешь? Держи, писатель! Очень мягкий, как раз по твоим бокам!
Свёрнутый в трубку старый половик шлёпнулся перед самым носом Пума. Он сразу понял: новая игрушка! С весёлым рычанием он вцепился в половик и, пятясь, вытащил его в коридор. Оттуда послышался громкий весёлый визг, но Пум его уже не боялся.
— Молодец, Люба! — кричал Сергушок. — Колька, Петя, смотрите, это она придумала! Около нашей двери спать будет.
Но проворная Люба подхватила Пума вместе с половиком и, крепко прижимая к груди, кинулась в спальню.
— Девочки, ко мне! — кричала она. — Это что ж такое? Пумку отнимают и с половиком даже!
Пришлось и тут вмешаться Анне Васильевне. И дело решилось не в пользу девочек.
— Кто принёс Пума? — спросила она спокойно.
— Петя, — сказали девочки.
— Значит, Петя главный хозяин Пума, — решила Анна Васильевна. — И спать он будет около комнаты мальчиков.
— Спасибо, спасибо, Анна Васильевна, — весело кричали мальчики. А хромой Петя взглянул на неё сияющими глазами и, повернувшись к Любе, протянул руки.
— Дай же мне его, — попросил он, и задорная девчушка сразу перестала спорить.
— Возьми уж, — сказала она тихо. — И подстилку, тоже.
— Зато купать Пумку будем мы, — закричала вдруг толстушка Валя и, вытащив откуда-то принесённую мочалку, замахала ею над головой, — мыть мы будем, девочки. Правда, Анна Васильевна?
— Правда, правда, — смеялась Анна Васильевна. Вы же, наверное, его лучше отмоете. И сразу, чтоб он на коврике чистый спал.
— И я первая буду мыть! — кричала Валя, продолжая размахивать мочалкой. — Я первая его в окошко увидела.
— А я первая дверь открыла.
— А я первая погладила, — раздались голоса.
Оказалось, и этот вопрос не так просто решить. Опять пришлось вмешаться Анне Васильевне.
— По алфавиту будете мыть, — сказала она серьёзно, и Валя со вздохом отдала мыло и мочалку Нюре Александровой и Маше Арбузовой.
В этом мальчики уже спорить не пробовали. В обшей толпе с остальными девочками они с интересом наблюдали, как действовали сияющие счастливицы Нюра и Маша.
Пум здорово испугался: его намылили от чёрного носика до кудрявой пуговки, мыльная вода щипала глаза, он дрожал и повизгивал.
— Подсинить надо, — сказала тётя Домна при общем смехе и плеснула синьки в последнюю воду для полосканья.
— Ой, какой тоненький! — испугалась Нюра. — Одни косточки. Это он от страха, верно, похудел.
