Василий Песков - Полное собрание сочинений. Том 18. Посиделки на закате
Итак, почему же продали? Прочтем сначала фрагмент письма, в котором содержится главная суть причины: «…Мне пришла мысль, что нам следовало бы воспользоваться избытком в настоящее время денег в казне Соединенных Северо-Американских Штатов и продать им наши Северо-Американские колонии. Продажа эта была бы весьма своевременна, ибо не следует себя обманывать и надобно предвидеть, что Соединенные Штаты, стремясь постоянно к округлению своих владений и желая господствовать нераздельно в Северной Америке, возьмут у нас помянутые колонии, и мы не будем в состоянии воротить их. Между тем эти колонии приносят нам весьма мало пользы и потеря их не была бы слишком чувствительна…»
Письмо, адресованное министру иностранных дел России А. Горчакову и подписанное «Константин», датировано мартом – апрелем 1857 года, то есть речь о продаже Аляски идет за десять лет до случившегося и говорит о том, что дело решалось не скоропалительно.
Кто такой «Константин»? Это младший брат царя Александра II Константин Николаевич Романов, глава морского штаба России. «Генерал-адмирал-либерал». Так с прибавкой к двум первым официальным словам еще одного можно его называть, имея в виду положение и образ мыслей Великого князя.
Впервые ли Константином высказана мысль о продаже Аляски? Первый раз Аляску американцам попытались продавать фиктивно, задним числом, из-за боязни, что в начавшейся Крымской войне англичане, обладавшие мощным флотом, отторгнут далекую, незащищенную колонию. Фиктивная продажа не состоялась. Очевидна была ее юридическая уязвимость. Изменились и обстоятельства в поведении Англии. Но идеей продажи Аляски, уже не фиктивной, а настоящей, в Вашингтоне заинтересовались. «Не готова ли Россия продать свои американские территории? Страна ведь нуждается в средствах» – примерно так спросили петербургского посланника в Вашингтоне. Тот ответил, что это невозможно, но разговор не забыл и, конечно, рассказал о нем на Неве, изложив и свою точку зрения на проблему. В Петербурге информацию приняли к размышлению, и при сем, естественно, обнаружилось: сосед у Русской Америки очень опасный.
Соединенные Штаты энергично, как выразился Великий князь, «округляли» свою территорию. Наполеону, когда он увяз в европейских военных делах, предложили продать Луизиану. «Маленький генерал» вполне понял смысл предложения – «не продашь – возьмут даром» – и согласился, получив за огромную территорию (двенадцать нынешних центральных штатов) пятнадцать миллионов долларов. Таким же образом Мексика была вынуждена уступить сильному и настойчивому покупателю за пятнадцать миллионов долларов Калифорнию. Купля состоялась после того, как у Мексики силой был отнят Техас.
Слово «округление» – мягкое. Эквивалент ему – слово «экспансия». Интересно, что слово это в середине прошлого века было в большом ходу у государственных деятелей США. В стране царило опьянение непрерывным успешным расширением территории. «Америка – для американцев!» – таков был смысл провозглашенной доктрины Монро. В публикациях и речах содержались мысли о «предопределении судьбы» владеть всем континентом в северной части Америки. Вот образец таких выступлений. «Стоя здесь (в Миннесоте) и обращая взор к северо-западу, я вижу русского, который озабочен строительством гаваней, поселений и укреплений на оконечности этого континента как аванпостов С.-Петербурга, и я могу сказать: «Продолжай и строй свои аванпосты вдоль всего побережья, вплоть даже до Ледовитого океана – они тем не менее станут аванпостами моей собственной страны – монументами цивилизации Соединенных Штатов на северо-западе». Сказал это Уильям Сьюард. Запомним имя. Человек этот станет главным действующим лицом в купле-продаже Аляски.
Стратегически мысливший Великий князь Константин хорошо понимал, что дальнейшее «округление» неизбежно коснется русской колонии, и настаивал: надо продать, иначе отнимут. Его консервативный брат царь Александр тоже все понимал, но колебался – расставаться с территорией, открытой русскими и почитавшейся «царевой гордостью», было непросто.
Отношения России и Штатов в это время были враждебны? Ни в коем случае! Подчеркнуто дружескими, временами даже сердечными. Во время Крымской войны Соединенные Штаты открыто заявили о своих дружеских отношениях с Россией. Они активизировали торговлю, поставляя оружие и снаряжение воюющей армии. Готовы были послать добровольцев и сообщали о продвижении кораблей неприятелей. Россия эту поддержку не позабыла. Во время войны Севера с Югом, когда решалась судьба неделимости Штатов, Россия была единственной крупной державой, заинтересованной в целостности страны. Борьба с рабством в Америке и крепостничеством в России сблизила общественность двух держав. Визиты русских кораблей в США и американских в С.-Петербург сопровождались ликованьем людей.
Наивысший подъем дружеских отношений приходится на 1866 год, когда американским морякам были оказаны высшие почести на Неве и когда они посетили затем Москву, Нижний Новгород, Кострому, Тверь. Общественные деятели всех слоев общества «от Каткова до Герцена» приветствовали дружеское единение России и Соединенных Штатов. Газеты были полны прочувствованных статей о естественности «далекой близости». «Из всех стран на земле наиболее популярными в России остаются Соединенные Штаты. Между русскими и американцами никогда не было ни антипатии, ни серьезного столкновения интересов, и только от России США неизменно слышали слова симпатии и дружбы». Это краткое изложение одной из статей в московских газетах хорошо характеризует атмосферу отношений в то время двух великих держав.
Никакой видимой угрозы Аляске не было. Но оставалась угроза потенциальная. И все, кто это хорошо понимал, приходят наконец к согласию: «надо продать». Побеждает точка зрения Константина: продать «заблаговременно и дружелюбно», иначе вопрос разрешится завоеванием. Посвященные в эту проблему тщательно взвешивали все факторы, толкавшие к нелегкому решению.
Что же учитывалось? Первое – состояние колонии. За 125 лет с года открытия Америки с запада огромная территория была практически не освоена. Очень редкие населенные пункты, фактории и зверобойные базы располагались только по побережью и в нескольких точках по течению Юкона. Проникновение внутрь континента, во избежание стычек с индейцами, колонистам было запрещено. Общая численность русского населения здесь колебалась от шестисот до восьмисот человек. Экономическое положение территории было непрочным и ухудшалось. Сливки доступных в то время богатств были тут уже сняты. Пушной промысел продолжал оставаться экономической базой колонии, но каланы с их драгоценным мехом были почти полностью перебиты. Число котиков, правда, исчислялось еще миллионами, но их шкуры в то время высоко не ценились, а норок, лис и бобров надо было скупать у индейцев, промышлявших на суше. Чтобы как-то устоять на ногах, акционерная компания, монопольно выполнявшая роль «эконома», администратора и стража Русской Америки, была вынуждена продавать уголь, рыбу и аляскинский лед (покупателем был Сан-Франциско, холодильников тогда еще не было). Концы с концами у компании перестали сходиться. На содержание территории нужны были государственные дотации. Последствия Крымской войны, истощившей Россию морально и материально, заставили царя и его дипломатов изменить курс внешней политики. Решено было «сосредоточиться» и отказаться от «округлений» (Россия практиковала их с неменьшей энергией, чем США). Больше того, обстоятельства заставляли сделать «округление» со знаком минус – пожертвовать на Тихом океане Аляской и сосредоточить усилия на освоении Приамурья. Для этой предпочтительной «континентальной цели» нужны были средства. И продажа Аляски обещала как-то пополнить казну.
Но главной причиной продажи была уязвимость колонии. Покоренные алеуты сотрудничали с русскими поселенцами, перенимая их образ жизни. Племена же индейцев покоренными не были. Они «потеснились» на своих землях, но не признали чужого господства и жили с русскими в состоянии холодной войны. Английские и американские торговцы, проникая сюда, снабжали индейцев оружием и подстрекали к мятежным действиям. Сама столица Аляски Новоархангельск могла стать «жертвой ножа и пожара». В удаленной от побережья части Аляски, на Верхнем Юконе, проникнув со стороны Канады, англичане в 1847 году учредили факторию. И русские с этим вторжением были вынуждены мириться. Прибрежные воды Аляски кишели китобойными кораблями разных держав. И с ними колония тоже не могла справиться. Международное право признало ее собственностью лишь полоску воды «на расстоянии пушечного выстрела от берега». И китобои вели себя, как бандиты, лишая аляскинских эскимосов главного средства к существованию. Жалобы в дружественный Вашингтон – «уймите своих флибустьеров!» – цели не достигали. Переписка двигалась долго, и ответы не обнадеживали: «Мы не можем ничего с ними сделать. Ищите средства их отогнать». О золоте, открытом к этому времени на Аляске, памятуя о «калифорнийской горячке», русские благоразумно помалкивали, знали: никакая сила не способна сдержать лихорадку золотоискательства.
