Мэдлин Бейкер - Тропою духов
Мэгги кивнула головой в знак того, что все поняла, но она не могла унять дрожь во всем теле. Мгла сгущалась, окутывала ее густой жаркой сетью.
Черный Ястреб продолжал пристально смотреть на восточную стену Пещеры. Огромным усилием воли он сосредоточился на ранчо Мэгги. Он рисовал в уме дом, красную кирпичную трубу, кораль, амбар… И вот стена Пещеры засветилась, и образы стали яснее, отчетливее. Казалось, он мог дотронуться до дома. Ястреб чувствовал, как Мэгги вцепилась в его руку, как дрожь сотрясала ее тело. Страх охватил Ястреба, когда он почувствовал, что рука Мэгги выскользнула из его пальцев, а самого его тянет куда-то вниз, во мглу, что чернее, чем ночь, глубже, чем вечность, таинственнее, чем сама смерть…
* * *Ястреб медленно приходил в сознание. В глазах было черно, и у него мелькнула мысль, что он идет по Пути Тьмы в царство Вэнэги Юати, Долину Душ.
И тогда, как будто издалека, до него донесся голос Мэгги, звавший его, и он почувствовал ее руку в своей руке.
— Ястреб? — ее голос звучал все громче и ближе.
— Я здесь, — он встал с трудом, так, как будто выбирался из трясины. Он потянулся к Мэгги и подхватил ее на руки, почувствовав, как она дрожит.
Потом он направился к выходу из Священной Пещеры, посылая горячую мольбу Вэкэн Танка, чтобы тот сжалился над ними и перенес их в будущее. Жизнь ребенка зависела от этого.
Ястреб затаил дыхание и вышел на свет. Он повернулся, посмотрел вниз — и с радостным изумлением и вновь пробудившейся надеждой увидел вдали дом Мэгги.
— Мы сделали это! — воскликнула Мэгги, но сразу же грустно умолкла. Казалось, дом был за тысячу миль отсюда. Как ни силен Черный Ястреб, но и ему не под силу снести ее на руках с высокого холма, через луг, к далекому ранчо.
Ястреб думал о том же:
— Мне придется оставить тебя, Мэг-ги, — предупредил он и постарался как можно удобнее устроить Мэгги под сенью сосны.
— Я вернусь, как только смогу. Не двигайся.
— Не буду.
Он наклонился, поцеловал ее и бросился бегом с холма. Мэгги напряженно следила за его стремительно удаляющейся фигурой. А Черный Ястреб летел, как птица. Вскоре он скрылся из виду.
Ястреб бежал так, словно от этого зависела вся его жизнь. И это действительно было так, мрачно думал он. Ему незачем жить, если с Мэгги что-нибудь случится.
Он бежал легко, без напряжения, не чувствуя, как колючий кустарник обдирает его руки и ноги, поглощенный одной мыслью — успеть.
Все мальчики его племени были прекрасными бегунами. Будучи молодым воином, он часто упражнялся в беге на много миль. Его мускулы налились свинцом. Он научился держать дыхание. Порой индейские ребята состязались в беге, набрав полный рот воды, и на того, кто не выдерживал испытания, градом сыпались насмешки. Сейчас Черный Ястреб от души радовался тому, что прошел такую школу.
Вскоре он достиг подножия холма, перевел дыхание и побежал опять, не отрывая взгляда от видневшегося за деревьями дома. Из трубы шел дым. Как же удивятся сейчас Джерри и Джекоб, подумал Ястреб — и сразу отбросил все лишние мысли. Он спешил изо всех сил.
И вот он у цели. Ноги Ястреба подгибались, бок разламывался от боли — так быстро и долго он бежал. Несмотря на огромную усталость, он птицей взлетел по ступенькам крыльца и распахнул дверь.
Джерри и Джекоб, сидя на кухне, пили кофе. Они просто остолбенели при виде живого Ястреба, не в силах поверить собственным глазам.
— Нет времени объяснять что-либо, — выпалил Ястреб. — Джекоб, немедленно свяжись с доктором. Джерри, гони грузовик к подножию холма и жди меня там.
— Конечно, Ястреб, — откликнулся Джерри, — мы все сделаем.
Коротко кивнув. Ястреб выбежал из дома и бросился к коралю. При виде хозяина черный жеребец радостно заржал, и через пару минут: Ястреб уже мчался к холмам во весь опор.
Мэгги обессиленно закрыла глаза. Когда же вернется муж? Казалось, минули часы. На самом деле прошло от силы двадцать — тридцать минут.
Она положила руки на живот. Малыш настойчиво бил ножкой — просился на свет. Тихая улыбка тронула уголки ее рта.
— Слава Богу, — прошептала она.
Так чудесно лежать в тени деревьев, следя за тем, как легкий ветерок шевелит листву, слушать, как щебечут птицы.
И находясь на грани сна и бодрствования, Мэгги искала имя для будущего малыша. Адам? Ведь она надеялась иметь много детей, а Адам станет первым. Джон? Ведь он еще не успел появиться на свет, а уже так любим всеми. А может быть, Джейсон, что означает «тот, кто исцеляет». Она знала, что Ястреб обрадуется, если сын его станет шаманом.
Мэгги уже почти заснула, когда до нее донесся стук копыт. Через несколько минут она увидела на гребне холма черного жеребца.
Конь был весь в мыле и тяжело дышал. Ястреб бросился к Мэгги, бережно поднял ее и усадил на коня. Ловко взлетев на жеребца, он направил его в сторону ранчо.
Джерри ждал их у подножия холма.
— Доктор Лански уже в пути, — быстро сказал он и с тревогой посмотрел на Мэгги. Ястреб спешился:
— Спасибо, Джерри.
Он взял Мэгги на руки и отнес ее к машине. Джерри придержал дверцу, пока Ястреб устраивал Мэгги на черном кожаном сиденье.
— Пусть жеребец остынет. Хорошо? — распорядился Ястреб, захлопнув дверцу.
— Будь спокоен, — отозвался Джерри.
— Увидимся дома, — бросил Ястреб, не дожидаясь ответа, повернул ключ зажигания и тронулся. Грузовик трясло, и Мэгги старалась сдержать стон, рвущийся из груди. Она понимала, что Ястреб ведет машину так осторожно, как только может, но долгая ночь в Пещере и тяжелый переход верхом отняли все ее силы. У нее снова открылось кровотечение, и она чувствовала, как теплая кровь стекает по бедрам. — Мэг-ги?
— Все в порядке, — отозвалась она. Но что-то в звуке ее голоса насторожило Ястреба. Он повернул голову и увидел, что она в изнеможении откинулась на спинку сидения, бледная, как смерть, с черными кругами под глазами.
Он тихо выругался. Подходящие к случаю слова, слышанные им в телепередачах, сами собой слетели с языка. Как ни странно, он немного успокоился.
Джекоб ожидал их на крыльце:
— Доктор будет через десять минут.
— Пиламайа, — машинально ответил Черный Ястреб на родном языке.
Он отнес Мэгги в комнату и осторожно положил на кровать.
— Могу я чем-нибудь помочь?
— Нет.
Ястреб постоял у кровати. Потом ему вдруг пришло в голову, что надо раздеть жену до прихода доктора. Закрыв дверь в спальню, он снял с Мэгги окровавленные шкуры и мокасины. Сходил в кухню, вернулся с горячей водой и осторожно губкой обтер ее тело.
Проделав это, он достал из комода свежую ночную рубашку и бережно облачил в нее Мэгги, стараясь не причинить ей ни малейшего беспокойства.
