Джеймс Купер - Долина Виш-Тон-Виш
— Прошло много дней с тех пор, как я побывал в этом месте, — заметил Ибен Дадли, нащупывая по тропе путь, который его спутник прокладывал без всякого видимого колебания. — Моя собственная рука укладывала эти наружные бревна несколько зим назад, и я уверен, что с того времени и по сей день человек их не касался. Однако похоже, что для человека, прибывшего из-за океана, тебе совсем нетрудно найти дорогу среди узких проходов!
— У кого есть глаза, тот разберется, где бревно, а где проход, — возразил тот, остановившись возле частокола, в месте, скрытом от любопытных глаз за тремя-четырьмя заграждениями из дерева. Порывшись в своем поясе, он вытащил что-то, в чем Дадли сразу признал ключ. В то время как Дадли при помощи слабого света, падавшего с неба, пытался хорошенько разглядеть, что происходит, Смиренный вставил ключ в замок, искусно вделанный в одно из бревен на высоте груди человека, и пару раз с силой провернул его, после чего кусок частокола длиной около полуфатома74 поддался на массивных нижних петлях и опустился, открыв пространство, достаточно широкое для прохода человека.
— Вот готовый проход для нашей вылазки, — хладнокровно заметил незнакомец, делая знак своему напарнику пройти вперед.
Когда Дадли вылез, его спутник пробрался следом, после чего проход был аккуратно закрыт и заперт.
— Теперь все снова закреплено, а мы в полях, не потревожив ни одной живой души, по крайней мере, — продолжил незнакомец, похлопав ладонью по складкам своего камзола, словно желая почувствовать оружие, и приготовился одолеть трудный склон, лежавший между ним и подножием холма. Ибен Дадли медлил последовать за ним. Беседа с путником в горах всплыла в его разгоряченном воображении, и видения могущественных духов вновь возникли со всей своей первоначальной силой. Все поведение и таинственный облик незнакомца мало годились, чтобы успокоить душу, смущенную такими образами.
— В колонии ходит слух, — пробормотал житель пограничья, — будто духам позволено временами творить свое зло. И может так случиться, что кое-кто из их безбожного сообщества отправится в Виш-Тон-Виш, чтобы найти занятие получше.
— Ты верно говоришь, — ответил незнакомец, — но сила, которая попустительствует злонамеренным мучительствам, может посчитать нужным направить одного из своих же, дабы обезвредить их хитросплетения. Подберемся ближе к воротам, чтобы следить за их коварными замыслами.
Смиренный говорил серьезно и не без некоторой торжественности. Дадли, хотя и с раздираемой сомнениями и неспокойной душой, согласился с его суждением. Как бы то ни было, он последовал по стопам незнакомца с предосторожностями, которые как раз помогли бы ускользнуть от бдительности любых сил, кроме тех, что черпают информацию из источников более глубоких, чем любой из доступных человеку.
Когда оба разведчика нашли потайное и подходящее место недалеко от задних ворот, они молча принялись ждать результата. Наружные строения пребывали в глубоком покое, ни один звук какого-либо рода не доносился со стороны, как им было известно, их многочисленных обитателей. Ряды заостренных оград; почернелые пни, увенчанные маленькими пирамидами из снега; более длинные и иногда подозрительно выглядевшие вывороченные стволы; стоящее особняком дерево и, наконец, широкая кайма леса — все было одинаково недвижно, сумрачно и окутано сомнительными формами ночи. Однако пространство вокруг хорошо укрепленных задних ворот с тройными запорами было пустынно. Снежная простыня без пятнышка служила фоном, на котором наверняка обнаружилось бы присутствие любого предмета. Можно было увидеть даже раковину, свешивающуюся с одного из бревен, столь же безгласную и безобидную, как в тот час, когда волны выбросили ее на песок океанского берега.
— Здесь мы будем сторожить неизвестного, кто бы он ни был — посланец сил воздуха или человек, отправленный по земным делам, — прошептал Смиренный, держа свое оружие в боевой готовности и одновременно сам располагаясь наиболее удобным образом, чтобы терпеливо выдержать утомительный караул.
— Хотелось бы мне успокоить свою душу насчет того, правильно ли я поступаю, причиняя вред человеку, нарушающему покой семьи жителя пограничья, — сказал Дадли, из предосторожности понижая голос. — Может, будет благоразумно выстрелить первым, если в конце концов человек вроде заокеанского кавалера надумает беспокоить нас в такое время.
— В таких затруднительных обстоятельствах ты хорошо сделаешь, если не станешь обращать большого внимания, что это за нарушитель, — мрачно возразил второй. — Если появится еще один посланец из Англии…
Он умолк, ибо послышалось звучание раковины, постепенно нараставшее в воздухе, пока вся долина целиком не заполнилась ее громкими и печальными звуками.
— Это не губы человека дуют в раковину! — воскликнул незнакомец, как и Дадли, подавшийся вперед, в сторону задних ворот, в тот миг, когда звук достиг его ушей, и, как и Дадли, отпрянувший в изумлении, которого даже его испытанное самообладание не могло скрыть, когда до него дошла неоспоримая правда, которую содержали его слова. — Это превосходит все прежние примеры чудесных явлений!
— Тщетно пытаться возвысить слабую природу человека до уровня вещей, исходящих от невидимого мира, — заметил лесной житель со своей стороны. — В таких непростых обстоятельствах, похоже, грешному человеку лучше убраться в жилище, где мы можем подпереть свою слабость духовными усилиями капитана.
На это рассудительное предложение возражений со стороны незнакомца не последовало. Не тратя времени на то, чтобы осуществить свое отступление с той же осторожностью, какую они соблюдали, заступая в караул, двое искателей приключений вскоре очутились у потайного входа, откуда они так недавно вышли.
— Входи, — сказал незнакомец, опуская часть частокола перед своим спутником. — Входи же, Бога ради! Ибо поистине нам необходимо собрать все свои духовные силы.
Дадли намеревался подчиниться, как вдруг темный предмет, сопровождаемый низким пронзительным звуком, прорезал воздух между его головой и головой его спутника. В следующее мгновение стрела с кремневым наконечником дрожа вонзилась в бревно.
— Язычники! — крикнул лесной житель, собрав все свое мужество, когда знакомая опасность стала явной, и отвечая частыми выстрелами в направлении, откуда прилетел предательский снаряд. — К частоколу, люди! На нас напали кровожадные язычники!
— Язычники! — повторил незнакомец зычным, твердым и властным голосом, который явно не раз поднимал тревогу и в более чрезвычайных ситуациях, и прицелился из пистолета, заставив темную фигуру, скользившую по снегу, припасть на одно колено. — Язычники! Кровожадные язычники напали на нас!
