Сюзан Доннел - Покахонтас
Были поездки по разным селениям и устроенные в ее честь праздники, но она не могла изгнать из памяти Джона Смита и его людей. Она страстно желала быть с ним и страдала и от своей потери и от неверности отцу. Снова и снова она обдумывала, как свести их вместе и подружить.
И сейчас, слыша праздничные крики, исторгаемые сотнями глоток, она поняла, что слишком поздно. Смита взяли в плен. Узнав об этом несколько солнц назад, она испугалась и разозлилась. Она знала, что отец настроен избавиться хотя бы от одного из вражеских предводителей. И ничего не могла сделать, чтобы заставить его изменить решение.
Она ходила по длинному помещению, сжимая и разжимая кулаки.
Глава 11
Веровокомоко, январь 1608 года
Великий король подергивал висевшую на его груди нитку жемчуга. Он неотрывно смотрел на Смита, не приветствуя его, ни о чем не спрашивая, никак не признавая, Но Смит знал, что не должен начинать разговор первым.
Придворные разговаривали, и в помещении стоял негромкий гул. Смит заметил, что у всех красивых и горделивых женщин, окружавших Паухэтана, на шее и на запястьях были нити жемчуга и медные украшения, подвешенные на цепочках. У тех, что ближе других находились к королю, жемчуг был крупней и этих нитей больше.
Движением руки король подал знак. Сразу же подскочило несколько из них. Небольшое смятение у помоста, и вперед выступила представительная женщина средних лет, одетая в богато украшенный перьями наряд из кожи, тяжелые нити драгоценностей свисали до пояса. Она принесла Смиту миску с водой и показала, чтобы он вымыл руки. Двигаясь медленно и с большим достоинством, она подала ему пучок индюшачьих перьев вытереть руки. Она занимает высокое положение, подумал он, когда она знаком приказала ему следовать за ней.
— Ты жена великого короля? — прошептал Смит на языке паухэтанов.
Вздрогнув, она обернулась:
— Я его сестра, вождь племени апаматуков. Где ты научился нашим словам?
Она не глупа, подумал Смит. Сказать об уроках Покахонтас или промолчать? Отсутствие принцессы заставляло его держаться настороже.
— Я ездил по земле паухэтанов, — ответил Смит.
— Ты должен стоять здесь, — сказала женщина, указывая на место поблизости от короля. — У нас будет праздник.
Дым от факелов закручивался под потолком и выходил через специальные отверстия. Это напомнило Смиту старые английские дома — до того, как стали делать дымоходы. Сновали прислуживавшие женщины в ярких бусах и юбках с бахромой, разнося искусно сделанные глиняные миски, наполненные полосками жареной оленины и кусками индюшатины, и большие плоские блюда с золотистым кукурузным хлебом. Завершили трапезу нежным оленьим сыром и сушеными фруктами.
Пища была хорошо приготовлена, и Смит ел от души. Он уже давно так не угощался. Может, это в последний раз, думал он, но я наслажусь каждым куском. Момент был опасный, но таких моментов в его жизни было много, и он научился не отказываться от удовольствий, когда они предоставлялись.
Один из советников короля поднялся и начал говорить. В комнате воцарилась тишина. Прислушавшись, Смит понял, что эта речь не что иное, как горячий призыв против иноземных пришельцев и воинственное требование сбросить их в море. Ему показалось, что раз-другой он уловил слово «Роанок» и несколько раз расслышал «Чесапик» и «чикахомини». Затем оратор перешел к изложению мировоззрения народа паухэтанов. Высидев множество речей за долгие недели пребывания в плену, Смит знал, что выступающий может говорить часами и при этом владеть вниманием слушателей.
Смит то и дело обводил глазами большое помещение, надеясь увидеть, что Покахонтас присоединилась к торжеству. Ее отсутствие казалось зловещим. Он клял себя за то, что ищет ее, и, не найдя, погружался в беспросветное отчаяние. Он вроде бы увидел двух ее братьев, Памоуика и Секотина, но здесь они ни за что не ответят ни на какое его приветствие. Смит мог представить, какому давлению подверглась Покахонтас, вернувшись к отцу, в его королевство. Она обладала властью в мире паухэтанов, но была еще молода и уступчива. Понимая это, все равно, он не мог не чувствовать себя покинутым и, что еще хуже, разочарованным.
«Они собираются принести меня в жертву, — подумал Смит. — Здесь нет никого из моих людей, чтобы поторговаться или заступиться за меня. Их же здесь слишком много против меня одного». Он обдумал все возможности, но ни к чему не пришел. Прочитал несколько кратких молитв. Он всегда верил, что Бог помогает тем, кто сам помогает себе. Даже во время молитвы он инстинктивно продолжал искать путь к спасению.
«Надо ли мне заговорить и взмолиться о пощаде? Но моих знаний языка не хватит, чтобы должным образом попросить о милосердии. Кроме того, они станут презирать меня за то, что я не принимаю своей судьбы и не могу достойно умереть». Он почувствовал себя по-настоящему загнанным в угол. Много раз он испытывал это острое ощущение надвигающейся опасности, но всегда при этом была возможность бросить вызов и победить. И сейчас в первый раз он изведал холодный ужас отчаяния.
Выступавший наконец закончил. Король склонил голову, затем подозвал группу жрецов, которые подошли к возвышению и встали там, потряхивая своими погремушками. Хотя одеты они были не в черное, их головные уборы были те же самые — из набитых мхом змей и ласок, — которые Смит видел на дьяволоподобных существах в Уттамуссаке. Они заговорили между собой тихими голосами, и совещание было долгим. В заполненном людьми помещении ничто не нарушало тишину, только иногда кто-то переминался с ноги на ногу или приглушенно вздыхал.
Самый молодой жрец подал знак высокому воину, чье лицо было покрыто следами многочисленных сражений. Он прошагал к двери и выкрикнул наружу несколько приказаний. Свежий ночной воздух ворвался в дом, разрежая духоту от скопления людских тел и горящих факелов. Вошли несколько воинов. Они несли два больших камня. Пошатываясь под их тяжестью, они положили их в центре, на земляной пол. Мех воинов поблескивал капельками дождя.
Смит следил за приготовлениями. Он жалел, что сейчас рядом с ним нет священника-христианина, который помолился бы вместе с ним и отпустил его грехи.
Внезапно стройным шагом вошли обнаженные по пояс воины, с их влажных волос стекала вода, в руке каждый держал боевую дубинку. Мускулы играли, кожа блестела от масла, смешавшегося с дождевой водой. Они разделились на две группы, окружили массивные камни и бесстрастно смотрели в сторону пленника. Смит ответил им злобным взглядом. «Почему они выглядят так, будто совсем не рады забить меня дубинками до смерти? Я-то знаю, что будут. Если они умелы, то оглушат меня первым же ударом. Но они могут растянуть казнь и играть со мной долго», — подумал он, глядя на их руки и прикидывая их силу.
