Джеймс Купер - Зверобой, или Первая тропа войны
— До сих пор нигде никто не шевельнулся! — воскликнул Зверобой, опустив наконец трубу и собираясь войти в ковчег. — Если бродяги замышляют недоброе, они слишком хитры, чтобы действовать открыто. Быть может, они уже мастерят в лесу плот, но еще не перетащили его на озеро. Они не могут догадаться, что мы собираемся покинуть замок, а если бы догадались, то им неоткуда узнать, куда мы хотим плыть.
— Совершенно верно, Зверобой, — подхватила Джудит, — и теперь, когда все готово, мы должны, не боясь погони, двинуться вперед, иначе мы опоздаем.
— Нет, нет, это надо делать с оглядкой. Хоть дикари еще и не знают, что Чингачгук поджидает нас на утесе, но у них есть глаза и ноги. Они увидят, куда мы плывем, и, уж конечно, последуют за нами. Я, впрочем, постараюсь надуть их и буду направлять баржу то туда, то сюда, пока они не устанут, гоняясь за нами.
Зверобой, насколько мог, исполнил свое обещание. Не прошло и пяти минут, как друзья вошли в ковчег и отчалили от «замка». С севера дул легкий ветерок. Смело развернув парус, молодой человек направил нос неуклюжего судна таким образом, что, учитывая силу течения, они должны были приблизиться к восточному берегу милях в двух ниже «замка». Ковчег не отличался быстроходностью, но все же мог плыть со скоростью от трех до четырех миль в час. А между «замком» и утесом было лишь немногим больше двух миль. Зная пунктуальность индейцев, Зверобой очень точно рассчитал время, чтобы в зависимости от обстоятельств достигнуть назначенного места лишь с небольшим опозданием или же немного ранее назначенного часа. Когда молодой охотник поднял парус, солнце стояло высоко над западными холмами: до заката оставалось еще часа два. После пятиминутных наблюдений Зверобой убедился, что баржа плывет с достаточной скоростью.
Стоял чудесный июньский день, и пустынное водное пространство меньше чем когда-либо напоминало арену жестокой поверхности озера, как бы не желая возмущать его зеркальную гладь. Даже леса, казалось, дремали на солнце, над северной частью горизонта, словно ее поместили там нарочно для украшения пейзажа. Иногда водяные птицы мелькали над озером, а порою можно было видеть одинокого ворона, парившего высоко над деревьями и зорким взглядом окидывавшего лес в надежде заметить живое существо, которым он смог бы поживиться.
Читатель, наверное, заметил, что, несмотря на свойственную резкость и порывистость в обращении, Джудит выражалась значительно грамотнее и изысканнее, чем окружавшие ее мужчины, в том числе и ее отец.
По своему воспитанию Джудит и ее сестра вообще заметно выделялись среди девушек их круга.
Офицеры ближнего гарнизона не очень преувеличивали, когда уверяли Джудит, что даже в городе найдется не много дам с такими манерами.
Своим воспитанием девушки обязаны были матери.
Кем была их мать, знал только старый Хаттер. Она умерла два года назад, и, как об этом рассказывал Гарри, муж похоронил ее на дне озера. Пограничные жители часто обсуждали между собой вопрос, почему он так поступил: из презрения ли к предрассудкам или из нежелания утруждать себя рытьем могилы?
Джудит никогда не посещала то место, где опустили в воду ее мать, но Хетти присутствовала при погребении и часто на закате или при свете луны направляла туда свой челн. Целыми часами смотрела она в прозрачную воду, словно надеясь увидеть смутный образ той, которую она так нежно любила с детских лет и до печального часа — вечной разлуки.
— Скажите, неужели мы должны подплыть к утесу как раз в ту минуту, когда зайдет солнце? — спросила Джудит молодого человека. Они стояли рядом на корме: он — с рулевым веслом, а она — с рукодельем; девушка вышивала узоры на своем платье, что было неслыханным новшеством в лесах. — Разве несколько минут могут изменить дело? А ведь очень опасно долго оставаться близко от берега.
— В этом-то и вся трудность, Джудит. Утес находится как раз на расстоянии ружейного выстрела от мыса, и потому к нему нельзя подплыть ни слишком быстро, ни на очень долгое время. Когда вы имеете дело с индейцами, надо все предугадать и все высчитать заранее: у краснокожих такая уж натура, что они любят разные хитрости. Теперь, как видите, Джудит, я правлю совсем не к утесу, гораздо восточнее его, чтобы дикари побежали в ту сторону и зря натрудили бы себе ноги.
— Значит, вы уверены, что они видят нас и следят за нашими передвижениями, Зверобой? А я-то надеялась, что они, может быть, ушли в лес и на несколько часов оставили нас в покое.
— О нет! Только женщина может так подумать. Находясь на тропе войны, индеец никогда не перестает следить за врагом. В эту самую минуту глаза их устремлены на нас, хотя нас защищает озеро. Мы должны подплыть к утесу, рассчитав время самым точным образом и направив врагов на ложный след. Говорят, у мингов хорошие носы, но рассудок белого человека всегда может потягаться с их чутьем.
В то время, как Джудит охотно и оживленно разговаривала со своим собеседником, Хетти сидела молча, погруженная в какие-то размышления. Только один раз подошла она к Зверобою и задала ему несколько вопросов относительно его намерений. Охотник ответил ей, и девушка вернулась на свое место; напевая вполголоса заунывную песню, она снова принялась шить грубую куртку для отца.
Так проходило время, и, когда алое солнце опустилось за сосны, покрывавшие западные холмы, иначе говоря, минут за двадцать до заката, ковчег поравнялся с тем мысом, где Хаттер и Непоседа попали в плен. Направляя судно то в одну, то в другую сторону. Зверобой старался скрыть истинную цель его плавания. Ему хотелось, чтобы индейцы, несомненно, наблюдавшие за его маневрами, вообразили, будто он намерен вступить с ними в переговоры вблизи этого пункта, и поспешили бы в эту сторону в надежде воспользоваться благоприятным случаем. Хитрость эта была очень ловко придумана: преследователям пришлось бы сделать большой крюк, чтобы обойти стороной извилистый, да к тому же и топкий берег бухты. Прежде чем индейцы добрались бы до утеса, ковчег уже успел бы там причалить. Желая ввести неприятеля в обман, Зверобой держался возможно ближе к западному побережью. Затем, велев Джудит и Хетти войти в каюту, а сам, спрятавшись за прикрытием, он внезапно повернул судной направился прямо к истоку. К счастью, ветер немного усилился, и ковчег, пошел с такой быстротой, что Зверобой почти не сомневался в успехе своего предприятия.
Глава IX
Улыбка легкая без слов
Взошла над морем, как рассвет,
Земля с десятков островов
Шлет радостный привет.
И, славой яркою горя,
