Отто Гофман - На Дальнем Западе
— Ну, так вперед, во имя Господа, — сказал Железная Рука.
Индеец поднялся на последние двадцать ступеней, и все трое остановились на вершине скалы.
Перед ними простиралась золотая долина.
Граф стоял и смотрел; единственные слова, которые, наконец, вырвались из его уст, были: «Золото! Золото!»
Последние лучи солнца освещали долину, которая казалась вся в огне.
Когда граф пришел в себя и мог рассмотреть подробности, он увидел перед собой котловинообразную долину около ста шагов в длину и около пятидесяти в ширину, окруженную с боков крутыми стенами и замкнутую высокой каменной стеной, у подошвы которой виднелась широкая трещина. Из множества других мелких трещин и дыр просачивалась грязная вода, протекавшая по долине в виде ручейков и собиравшаяся на той скале, где стоял граф, откуда, по-видимому, не было никакого истока. Легко было понять, что она просачивается сквозь пористый камень и, стекая вниз, образует источники Бонавентуры.
На дне долины были видны многочисленные высохшие русла, наполненные блестящим песком и камнями.
Этот песок, эти камни — было золото!
В лучах заходящего солнца котловина казалась каким-то огненным снопом. Отложение золота в течение столетий было так громадно, что некоторые зерна превратились в огромные комки, и когда солнечные лучи проникали внутрь котловины, глаза едва могли выносить ее блеск, потому что вся она, сверху донизу, была одета самородным золотом.
Граф едва мог преодолеть свое волнение при этом удивительном зрелище, он хотел сойти в долину, но сильная рука траппера удержала его.
— Успокойтесь, сеньор. Будьте человеком, не дайте золотой горячке овладеть вами. Следуйте осторожно за команчем.
Индеец спустился по широким ступеням, граф последовал за ним, и, остановившись на дне долины, мог воочию убедиться, что гамбусино говорил правду, что сокровища были действительно неисчислимы.
Итак, граф достиг наконец цели трудного, утомительного странствования, стоившего жизни стольким людям!
Пока Сент-Альбан стоял, как очарованный, думая о том, как мало людей из его храброго отряда остаются еще в живых, какими опасностями и затруднениями грозит им ближайшее будущее, — солнце село, долина оделась тьмою, и только звезды отражались на золотых скалах.
Наконец граф очнулся от своего забытья, чувствуя, что какие-то смутные опасения овладевают им против его воли.
Он стоял у входа в котловину и, вспомнив, что его проводники захватили с собой факелы, крикнул Железную Руку и попросил его зажечь факел.
Траппер молча исполнил его желание. Зажегши факел, он пошел впереди графа в котловину, стены которой заблистали тысячами огней.
Глаза графа блуждали по сверкающим стенам. Вдруг, как бы желая убедиться, что он не грезят, он схватил железную палку Хосе, оставленную в котловине еще два года тому назад, и со всей мощью своей исполинской силы принялся отбивать огромные куски золота от стен котловины.
— Все это и в тысячу раз больше, — сказал он трапперу, который, качая головой, следил за его лихорадочными движениями, — должно достаться людям, делившим со мной труды и опасности, — никто из моих друзей не должен быть забыт.
Вдруг он остановился и провел рукою по лбу, как бы чувствуя какую-то тяжесть или боль в голове.
— Вы правы, Железная Рука, это золото туманит мой рассудок. Уйдемте скорее, пока грезы снова не овладели мной.
Он поспешно вышел из котловины и подошел к индейцу, который сидел молча и неподвижно. Там он укрепил факел между камнями, выпил глоток воды из фляжки траппера, собрал в кучу несколько кусков золота и помог увязать их в одеяло, которое они принесли с собой. Он говорил теперь без умолку и казался в бреду.
Наконец он умолк, подпер голову руками и погрузился в глубокую задумчивость.
Железная Рука, по-видимому, ждал этого момента утомления. Он кивнул индейцу, давая ему понять, что графа следует оставить в покое, затем оба растянулись на земле. Минуту спустя их тихое дыхание показало, что они погрузились в глубокий сон.
Граф все еще сидел на том же месте, в том же положении. Грезы, самые фантастические, наполняли его голову, разгоряченное воображение создавало гигантские образы.
Чего не может он достигнуть с этими бесчисленными сокровищами?
Франция под владычеством новой ветви Бурбонов — военная сила, какой нет ни у одного народа в мире, — Париж, прекрасный, величественный Париж у его ног, — сила, блеск, все земные почести в этом золоте, и он его единственный господин!
Он встал, лицо его налилось кровью. Факел почти догорел, граф зажег новый, неслышными шагами пошел к котловине и исчез в глубине ее.
Когда траппер проснулся, солнце уже взошло.
Железная Рука протер глаза, вскочил и осмотрелся, — графа не было подле них. Индеец, который тоже проснулся, также не знал, куда он девался.
Они стали искать графа, пошли к котловине; там было еще темно. Железная Рука послал индейца за факелом, а сам несколько раз крикнул графа, но только эхо отвечало на его зов. Им овладело страшное беспокойство, он вырвал факел из рук подошедшего индейца, и бросился в котловину.
Волосы встали дыбом на его голове, — этот сильный бесстрашный человек должен был прислониться к стене: перед ним лежал бездыханный, окоченевший труп графа с широко раскрытыми глазами.
Сначала траппер не решался поверить глазам; но, убедившись в печальной истине, он закрыл лицо своей широкой, мозолистой рукой; крупные слезы показались между его пальцами и скатились на холодный металл.
Между тем индеец стал на колени возле тела и попытался было вернуть его к жизни, так как он слыхал от Крестоносца о странной болезни графа и думал, что с ним опять случился припадок. Однако, посмотрев в безжизненные глаза графа, он убедился в его смерти.
Предсказание немецкого врача в Сан-Хосе сбылось; припадок, вероятно, вызванный сильным нервным возбуждением, возобновился и окончился смертью.
Товарищи вышли из котловины и, усевшись у входа, стали совещаться, как им поступить с трупом. Вырыть могилу в каменистой, проросшей металлом почве было невозможно, поэтому они решились оставить тело там, где его постигла печальная участь.
Железная Рука вспомнил, что граф положил свой бумажник под камнем в долине. Поэтому он ограничился тем, что снял с руки графа кольцо с гербом, чтобы передать его спутникам графа, как знак удостоверения; прочел еще один Pater noster за душу усопшего, перекрестил тело и вышел из котловины.
Вспомнив последние слова покойного, он решился исполнить его волю и отнести его спутникам золото, увязанное графом в одеяло. Лошадь, на которой граф провожал Крестоносца, должна была перевезти тяжелый груз к лагерю экспедиции.
![Джеймс Кервуд - Черный охотник [авторский сборнник]](/uploads/posts/books/26656/26656.jpg)
