Карл Май - Виннету
— Сэм, свернем-ка немного влево!
— Чего ради?
— Я покажу вам кое-что.
— Что такое?
— Сейчас увидите. Поедемте!
Мы поскакали вдоль берега, поросшего густой травой. Проехав около двухсот шагов, мы заметили на траве, в направлении с севера на юг, отпечатки лошадиных копыт.
— Ну, Сэм, что же это такое?! — воскликнул я, немного гордясь своей правотой.
Его плутоватое лицо пресмешно вытянулось, а маленькие глазки, казалось, окончательно затерялись в своих впадинах.
— Следы лошади! — удивленно воскликнул он.
— А откуда они здесь появились?
Он посмотрел вниз в русло и, ничего не заметив, сказал:
— Во всяком случае из этой речушки.
— Разумеется. Но кто же был всадник?
— Откуда мне это знать?
— А я знаю.
— Ну, кто же?
— Один из побывавших в лагере апачей!
Лицо его еще более вытянулось, чего я у него никогда раньше не замечал, и он воскликнул:
— Один из апачей? Не может быть!
— И все же это так! Видите, они разъехались, как я и предполагал. А теперь вернемся на прежние следы! Вот увидите, что они принадлежат только двум лошадям.
— Меня бы это очень поразило! Давайте посмотрим! Очень любопытно!
Мы вернулись к широким следам и действительно убедились в том, что там проехало только два всадника.
— Ну, что же, отправимся дальше? — спросил Сэм.
— По каким следам?
— Вот по этим.
— Они принадлежат Виннету.
— Из чего вы это заключили?
— Всадник, поехавший этой дорогой, медленно следует за другим, поскакавшим вперед, чтобы созвать воинов. Ясно, что к своему племени поспешил сам вождь, а не Виннету!
— Верно! Я согласен с вами! До вождя нам теперь нет дела. Мы поедем по следам Виннету!
— Почему именно за ним?
— Потому что я хочу узнать, сделал ли он еще один привал. Для нас это очень важно. Итак, сэр, вперед!
Мы поехали опять на юг; на этот раз путь был очень однообразный и скучный. Наконец, уже незадолго до полудня, Сэм остановил свою лошадь и сказал:
— Теперь нам пора вернуться. Виннету, оказывается, ехал всю ночь напролет. Очевидно, оба они спешили. В самом недалеком будущем мы должны ожидать нападения со стороны индейцев. Весьма возможно, что они произведут его в течение тех пяти дней, которые нам осталось работать.
— Это было бы весьма скверно.
— Разумеется! Если вы прекратите работу, и мы улепетнем от индейцев, то она останется незаконченной; если же мы останемся, то на нас нападут краснокожие, и работа опять-таки не будет сделана. Этот вопрос следует серьезно обсудить с Бэнкрефтом.
— Может быть, найдется какой-нибудь выход из этого затруднительного положения?
— Какой же именно?
— А чтобы мы могли пока что спрятаться в безопасное место, а когда апачи вернутся домой, окончить работу.
— Это, может быть, удастся устроить… Посмотрим, как к этому отнесутся остальные. Нам нужно поспешить, чтобы еще до наступления ночи попасть в лагерь.
Мы возвращались по той же самой дороге. Хотя мы и не жалели своих скакунов, мой чалый еще не чувствовал никакой усталости, и Мэри бежала так бодро и легко, как будто ее только что выпустили из конюшни. За весьма короткое время нам удалось значительно приблизиться к лагерю. Достигнув какой-то маленькой речонки, мы решили устроить возле нее привал, чтобы напоить животных и самим отдохнуть часок. Мы соскочили со своих скакунов и растянулись на мягкой траве, окруженные со всех сторон кустарником.
Успев хорошенько наговориться в пути, мы лежали, не нарушая царившего кругом молчания. Я думал о Виннету и предстоящей схватке с апачами, между тем как Сэм мирно спал. Я видел, как равномерно приподымалась и опускалась его грудь. За прошлую ночь ему не удалось хорошенько выспаться, поэтому, полагаясь на мою бдительность, он решил наверстать упущенное.
Во время этого привала мне лишний раз пришлось убедиться в том, как тонко развиты зрение и слух у животных и у людей на Западе. Мул Сэма забрался в кусты так, что его оттуда не было видно, и обгладывал листья с ветвей; он был весьма необщительным животным, избегал лошадей и предпочитал одиночество. Чалый находился недалеко от меня и щипал траву своими острыми зубами. Сэм, как я уже упомянул, спал.
Вдруг мул как-то странно и — я бы сказал — предостерегающе фыркнул. Сэм моментально проснулся и вскочил на ноги.
— Я заснул… Фырканье Мэри меня разбудило. Сюда кто-то идет: либо человек, либо зверь. Где мой мул?
— Там, в кустах. Идемте туда!
Мы пробрались в кустарник и увидели Мэри, которая осторожно выглядывала из-за ветвей. Она оживленно двигала своими длинными ушами, и ее хвост ни на минуту не оставался в покое. Увидев нас, она успокоилась: хвост и уши у нее перестали двигаться. Сэм мог быть счастлив, что вместо лошади поймал этого умного вышколенного мула.
Посмотрев сквозь кустарник, мы увидели шесть всадников, приближающихся с севера по нашим следам.
Это были краснокожие.
Находившийся впереди отряда индеец был небольшого роста, но зато крепкого, мускулистого телосложения. Он ехал с опущенной головой и, казалось, не отрывал взгляда от наших следов. На краснокожих были надеты кожаные штаны и темные шерстяные рубахи. Вооружены они были ружьями, ножами и томагавками. Их лица лоснились от жира, и поперек лица у каждого шла красная и синяя полоса.
При появлении этих всадников мной начало овладевать некоторое беспокойство. Сэм же, казалось, чувствовал себя прекрасно. Ничуть не понизив голос, он обратился ко мне:
— Какое счастливое стечение обстоятельств! Это спасет нас, сэр!
— Спасет? Каким образом? Не угодно ли вам вести себя потише? Индейцы уже близко и могут услышать нас.
— Они должны услышать! Это — киовы. Того, что едет впереди, зовут Бао, — на их языке это означает «лисица». Он очень храбрый и, главное, хитрый воин, на что и указывает его имя. А их вождя зовут Тангуа; это весьма предприимчивый индеец. Кстати, мы с ними — хорошие приятели. Их лица сегодня раскрашены по-воениому, нужно полагать, что перед нами разведчики. Однако я что-то не слышал, чтобы в данный момент была война между какими-нибудь племенами.
Племя киовов, очевидно, возникло от смешения шошонов с индейцами, живущими в пуэбло; несмотря на то, что им отведены земли на территории Индианы, многие киовы бродят отдельными отрядами по пустыням Техаса, вплоть до Нью-Мексико. Эти отряды очень хорошо приучены к верховой езде, и у них имеется много прекрасных лошадей. Так как они охотно занимаются разбоем, то между ними и колонистами пограничных зон царит постоянная вражда. В плохих отношениях они также с некоторыми племенами апачей, ибо не щадят ни имущества, ни жизни своих краснокожих братьев. Одним словом, это настоящие разбойничьи банды Дикого Запада.
