Александр Чернобровкин - Херсон Византийский
Лоцмана подивились, но освоили быстро и похвалили, что рулить легче. Поскольку они собирались рулить двумя веслами, один – тот, что помоложе, – теперь оказался не у дел.
– Вы кто по национальности? – спросил я его.
– Греки, – ответил он на таком плохом греческом, что все мои матросы заржали.
Лоцман тоже улыбнулся. Добродушно, понимающе. Они, действительно считали себя греками, потомками жителей разрушенного кочевниками Танаиса. А то, что не похожи на греков и говорят на вульгарном греческом, их не сильно смущало.
– Боранская? – показал он на лодку, которую мы буксировали.
– Да, – ответил я.
– Без нее быстрее пойдем, – сказал лоцман. – Лучше ее продать.
– Да я бы с радость, – согласился я. – Но где и кому?
– В нашей деревне купят, – ответил козлобородый.
Деревня находилась на правом, высоком берегу. Десятка три домов, обнесенных высоким валом. Было заметно, что деревня знала лучшие времена. Наверное, сказался перерыв в торговле из-за тюрок, перекрывших на несколько лет Керченский пролив. Мы встали на якорь, и лоцмана отправились на берег. Вернулись еще с одним русым «греком», одетым получше, но таким же худым и мосластым, и двумя большими кувшинами молока, которое я купил для экипажа.
Пока мои матросы пили молоко, я договорился о цене на лодку и четырех боранов. Сделал большую скидку, потому что думал, что у покупателя с деньгами не густо. К моему удивлению, «грек» достал из наплечной сумы кожаный мешок, котором золота было больше, чем мы договорились. Лоханулся я малехо. Но что легко пришло, то легко и ушло. Когда пленных вывели из носовой каюты, мне показалось, что они знакомы с покупателем.
Я раздал экипажу их долю, затем подняли якорь и пошли вверх по Дону. Какое-то время пытался угадать, где будет стоять город-порт Ростов-на-Дону, который я посещал несколько раз. Так и не смог определить. Оба берега поросли деревьями, а в двадцать первом веке будут застроены домами, дачами.
В Гелон мы пришли на девятый день. Это было городище на высоком холме, окруженное валом метров пять высотой, потом рвом шириной метров десять, заполненным водой, которая непонятно откуда в него поступала, и еще одним валом высотой метров семь, по верху которого торчал частокол из заостренных бревен. Через каждый метров шестьдесят была деревянная вышка с часовым. Внутрь вели четверо ворот. Нас туда не пустили. Увидел только покрытые дерном длинные двускатные крыши домов и деревянного идола высотой метров пять, напоминающего человека со сложенными на животе руками, черного то ли от времени, то ли от копоти. Рядом с ним, видимо, горел костер, потому что там поднимался серый дым. Торговля шла на широком лугу рядом с городищем, где стояло несколько арб и кибиток, запряженных волами, навьюченные лошади и даже верблюды. На берег у луга были вытянуты несколько лодок разного размера. Только моя шхуна стояла на якоре метрах в двадцати от берега. Что, впрочем, не мешало всем покупать мой товар. Здесь давно не было византийцев, поэтому дорогие ткани, краснолаковая, стеклянная, медная и бронзовая посуда, оружие, специи и вино просто улетали. В обмен взял много мехов беличьих, куньих, бобровых, лисьих, медвежьих и даже собольих, мед, воск, сырое железо и олово. Последнего всего с полтонны. Причем мне сказали, что больше олова здесь и не бывает, а где есть – никто толком не мог объяснить.
Обратная дорога до устья Дона заняла всего четыре дня. Там мы высадили лоцманов и пошли к Керченскому проливу. Дул свежий северо-западный ветер, поэтому поставили все паруса. Скорость была узлов семь. На ночь не останавливались. Я хотел пройти по темноте то место, где на нас напали бораны. Было у меня нехорошее предчувствие. Пройти успели, но и предчувствие оправдалось. На этот раз лодок было три. Мне показалось, что с одной мы уже встречались. Не удивлюсь, если обнаружу на ней наших недавних пленников. Мы изменили курс, чтобы ветер стал попутным. Скорость шхуны немного подросла, но бораны нагоняли нас. Когда между нами оставалось метров четыреста, спереди на лодках установили толстые и широкие деревянные щиты, которые хорошо защищали от болтов. Да и парусами служили при попутном ветре.
Поэтому я положил шхуну на курс крутой бейдевинд. Теперь щиты уменьшали скорость, причем значительно. Бораны убрали большие щиты и прикрылись обычными, кожаными. Мы с Вигилой, как самые меткие стрелки, сократили количество пиратов на два человека. После этого на лодках опять установили большие деревянные щиты. Хоть и медленно, однако лодки все равно догоняли нас. Гребцы тренированные, не скоро устанут.
– Ну-ка, ребята, давайте поприветствуем их из баллисты, – приказал я.
Только четвертый камень попал в щит ближней лодки и разбил его в щепки. Залп из всех наших арбалетов на время вывел эту лодку из активной борьбы. Она сразу отстала, попустила вперед две другие, но от преследования на безопасном расстоянии не отказалась.
Следующим счастливым камнем оказался седьмой. Это пробил щит и ранил несколько гребцов. Лодка вильнула влево, повернувшись к нам бортом. Наш залп из арбалетов сократил количество гребцов человек на пять-шесть. И эта лодка подотстала, но от погони не отказалась. Еще один наш камень упал на планширь возле кормы третьей лодки, сломал весло и ранил одного гребца. Больше стрелять нам было нечем, но и у боранов пропало желание нас догонять. Три лодки сблизились, что-то обговорили и не спеша поплыли по ветру. Наверное, сделали выводы из очередной неудачной атаки и в следующий раз учтут замечания. Только нападут не на мое судно. Олова в Гелоне оказалось маловато, а рисковать судном и экипажем из-за мехов не стоило. Жадность губит во все века, в том числе и в шестом.
61
В конце зимы я съездил на рудник, забрал медь и золото. Отвозить рыбаков на Тендровскую косу поручил Геродору, а сам, погрузив стеклянную посуду, оружие и доспехи, причем заполнил этими товарами лишь твиндек, в начале марта отправился в Британию. Якобы за оловом. На самом деле мне просто стало скучно мотаться по Черному, Эгейскому и восточной части Средиземного морей. Захотелось посмотреть, как жили в шестом веке на западе и севере Европы. Тут еще Алена в очередной раз забеременела, а нет ничего более выталкивающего в рейс, чем растущий живот жены. Она предлагала мне завести наложницу еще во время первой беременности. У росов практиковалось многоженство, потому что мужчин на всех не хватало. Но поскольку христианам запрещено иметь вторую жену, Алена предложила мне купить рабыню. Я предпочитал услуги проституток: они дешевле обходятся. Однако в последнее время появилась мысль последовать совету жены. Осталось подобрать достойную кандидатку. Может, повезет в неизведанных в эту эпоху землях? Я поручил Семену присматривать за Гунимундом, которого в свою очередь назначил главным управляющим на время моего отсутствия, а Алене – за Гариком. Оставил пса на берегу, чтобы его не съел в рейсе мой экипаж в случае непредвиденных неприятностей.
