Эдуард Овечкин - Акулы из стали
Вася командовал кормовым электрическим отсеком правого борта и был инженером электро-технической группы. Он был невысокого роста, всегда хмурый, лохматый и с помятым лицом, как будто только оторвал его от подушки, а уж если он и вправду только оторвал его от подушки… Если бы не Вася, то я никогда в жизни не увидел бы человека, который хмурится даже когда смеётся. Вася казался небритым уже через пять минут после того, как побрился, его брюки становились мятыми тут же, как он их одевал после глажки, а галстук всегда висел не по центру, а сбоку, даже если Вася прикалывал его шпилькой.
И вот собрались мы как-то в Росляково в доке постоять. А стояние в доке то ещё удовольствие, доложу я вам! Холодно, скучно и негде пописать. Не, ну таулет-то есть, конечно, только он на палубе самого дока стоит. А представляете на Акуле подняться наверх, а потом ещё спуститься вниз с двадцати семи метров по лесам, чтобы, значит пописать, а потом обратно идти, чтобы, значит, снова уснуть. Именно в доках рождаются такие народные подводницкие поговорки "только покойник не ссыт в рукомойник" и так далее.
Ну собирается экипаж перед выходом на пирсе, – все сумки с собой тащат с гражданской формой одежды, ну вы же понимаете: "в шикарном отеле ночной ресторан, вино, сигареты и пьяный дурман", а Вася с такой, знаете, сумочкой как от четырнадцатидюймового ноутбука идёт.
– Вася, – спрашиваем мы его, – ты что, гражданку-то с собой не брал?
– Чо эта? Вот же она! – и показывает нам свой ридикюль для двух пачек сигарет.
Хрен его знает, пожали мы плечами, Коперфильд он может.
Пришли в Росляково отдоковались, дела там нужные поделали и собираемся на свободу, значит, переодеваемся, мажем себя везде одеколонами. Жили мы тогда вчетвером в каюте: Игорь, Макс, Вася и я. Вася открывает свою сумочку и достаёт из неё какие-то брючки, сложенные гармошкой, ну…ладно, а потом ещё один комочек достаёт, размером с носовой платок и начинает его разворачивать. Разворачивает, разворачивает, разворачивает, разворачивает и, вуаля, это, блядь рубашка, оказывается. Ну мы с Максом переглядываемся, думаем, побежит сейчас найдёт утюг где-нибудь и будет её гладить, а Игорь, который знает Васю больше нашего, смотрим, начинает обратно в робу переодеваться. И точно – Вася надевает прямо на себя это чудо текстильной промышленности Узбекистана одна тысяча девятьсот семьдесят восьмого года в коричнево-серую клеточку и начинает застёгивать пуговицы на манжетах! Ловит на себе наши изумлённые взгляды, принимает их, почему-то, за восхищённые и гордо заявляет:
– С девятого класса рубашку ношу эту! Так она мне нравится!
А Вася, так-то, старлей уже!!!
– Блядь, – говорю я, – слушайте ребята, я в город не пойду, наверное. Я же забыл, что мне Антоныч там дело одно важное поручил.
И пытаюсь сделать при этом горестное лицо, типа мне так сильно хочется пойти и всё вот это вот.
– Ой, да пошёл он в жопу этот Антоныч! – Вася уже застёгивает последнюю пуговицу под горлом. Рубашка, конечно, и сама по себе полный пиздец, но она помята так, как я никогда не видел, чтоб мялись рубашки!
– Не поминай Антоныча всуе! – делает замечание Игорь, который уже в рабочей форме, – я на пульт пошёл, забыл журналы заполнить!
А Макс смотрит на меня такими жалобными глазами! Его взгляд прямо разрывает мне мозг криком "Братуууухаааа!!! Спасааай!".
– Макс, -говорю, – я всё понимаю, но тыж братан мой (мы очень были похожи, нас старпом год путал), может поможешь? А то я один до утра не управлюсь!
– Конечно, брат! – горестно-радостно вздыхает Макс, но переигрывает, гад, хорошо, что Вася не замечает.
– Бля, ребята, да что за хуйня?, – хмурится Вася, – ну собирались же в город гульнуть пойти!!! Эдик, ну что у тебя за срочные дела?!
Сука, как же я не люблю врать товарищам!!! Но. Выгуливать вот это по Североморску я не полюбил бы ещё больше, я уверен!!! Лихорадочно думаю.
– Да Вася, мне Антоныч поручил формуляры от идашек до завтра откорректировать все, проверка какая-то приезжает с утра с самого! Может тоже поможешь, останешься?
А формуляров-то двести двадцать штук, с одной стороны, а с другой стороны у Васи в глазах уже изнывающие от страсти женщины, которые стоят с корзинами полными лепестков роз, чтоб сыпать их под Васины коричневые и плохо начищенные туфли. Конечно, женщины победили.
Нашёл он себе в спутники прикомандированного офицера и вдвоём они двинулись покорять слабый, но прекрасный пол. Решили не размениваться на Североморск и водку, а поехали сразу с Мурманск, купили шампанского брют и сели в скверике недалеко от вокзала его распивать, видимо, в ожидании королев. И королевы-таки их нашли.
Подходят к ним две тёлки. Ноги-во, сиськи-во, губы – во, попки – огого!!!
– Ну и что, – спросил я Васю в этом месте его рассказа, – и почему вы не стали сразу же убегать?
Вот поймите меня правильно, но если вы: один метр шестьдесят восемь, лохматый, в коричневых туфлях, джинсах-варёнках (года два как вышли из моды) и в мятой рубашке с девятого класса, а второй – метр семьдесят два, худой, сутулый и похож на студента, и, при этом, вы распиваете шампанское Абрау-Дюрсо из пластиковых стаканчиков в скверике у вокзала, то самым правильным решением, когда к вам подходят две вот такие тёлки и, при этом, ласково улыбаются, будет немедленно убегать, потому, что дело тут не чисто. Поверьте мне, – я же тактику ВМФ изучал.
Но наш спермотакзикозный дуэт повёлся на предложение тёлок поехать с ними на хату и оттянуться потому, как тёлки хоть и красивые, но несчастные и одинокие и очень им хочется грубых мужских ласк, а может даже и секса. Посадили их тёлки в какой-то джип и повезли куда-то за город. Пока ехали, на заднем сидении казановы уже поделили между собой тёлок и выработали механизм обмена ими в середине ночи. Тактики же тоже, хули.
Приехали в какой-то дом большой и заводят их тёлки в зал. А в зале том пиздец: стол стоит длинный, весь в грязной посуде, объедках, говне и блевотине. И на полу то же самое. И трое сидят быков классических: пальцы веером, сопли пузырями, все зубы в наколках, цепухи от такенные на шеях и пистолеты из брюк торчат.
– О! Девчонки! – радуются эти милые ребята, – спасибо вам, что помощничков нам привезли! Идите – гуляйте. А вы, ребятишки, тут порядочек нам наведите: посуду помойте, говно в пакеты сложите, пол подотрите, ну и ещё чего тут сами гляньте. Мы сейчас отъедем на часик, вас в домике закроем и собачек во дворе выпустим, но через часик мы вернёмся и чтоб всё было сделано, ладно ребятишки?
Ну те в позу сначала, что, мол, вы нас убьёте насмерть, если мы откажемся? А те говорят, да нет, конечно, что мы бандиты какие, людей убивать (середина девяностых на дворе, напоминаю), так ноги вам сломаем, да отпустим на все четыре стороны.
