Геннадий Турмов - На Сибирской флотилии
Еще кланяюсь дорогому и неоцененному моему сыночку Димитрию и шлю родительское благословение, которое может существовать по гроб жизни.
Дорогая Гликерия, поцелуй Димитрия за меня и к причастию води почаще… И сама ходи на исповедь почаще.
Уведомляю тебя, дорогая моя Гликерия, письмо я твое получил вчера. Только взял в руки, враз узнал и так обрадовался! Все равно что поговорил с тобою. Сердечно благодарю, дорогая моя, за письмо, которое я теперь каждый день буду читать до следующего письма. Пожалуйста, Гликерия, пиши почаще письма, и без марок…
Скоро я пошлю письмо на тятеньку и – тебе гостинец… Деньги мне теперь некуда деть, разве что если отдавать мыть белье, но это очунь дорого, поэтому мою сам.
…Дорогая моя Гликерия, мы 2-го июня утопили тысяч пять японцев: которых победили, которые покидались в море…очунь хорошо плавают. А у пленных, которых с судна сняли, – у кого оторвало ногу, у кого – руку; страшная картина… Как все было, много надо писать, поэтому расскажу, когда приду домой… Очунь мне охота дома побывать. Неуж меня сломит японская бомба и море послужит могилой?..
Прощай, дорогая моя Гликерия, и живи, Бог хранит тебя! И жалей Димитрия! Супруг твой Матвей здоров, не плачь, Гликерия».
В свой следующий поход в июне 1904 года крейсера «Россия», «Громобой» и «Рюрик» провели операцию у входа в Корейский пролив и малоуспешный набег на Гензан. Были потоплены каботажный пароход и шхуна, подвергнута обстрелу казарма японских войск. В этом походе был потерян повредивший руль миноносец: его взорвали после неудачной буксировки. Восемнадцатого июня вблизи острова Цусима произошло столкновение с эскадрой вице-адмирала Камимуры. Владивостокскому отряду удалось оторваться от преследования, отбив атаку 8 японских миноносцев, два из которых были потоплены. На следующий день русские крейсеры задержали английский пароход «Четельхем», захваченный как приз.
Войны без наград не бывает. Вот и Матвей Лаптев с гордостью сообщает о своей высокой награде.
«Город Владивосток, крейсер “Громобой”, 1904 год, 22 июня.
Здравствуйте, дорогие родители, тятя, мама и братцы, невестка с детками и супруга Гликерия и сын Димитрий. Шлю всем вообще по низкому поклону и желаю от Господа Бога доброго здоровья. И уведомляю, я, слава Богу, жив и здоров, и севодни, то есть 2-го июня, нас посетил командующий флотом Тихого океана вице-адмирал Скрыдлов и сам лично одел мне крест Святого Великомученика Георгия Победоносца за храбрость и произнес речь от имени Государя Императора: Это Государь Император награждает тебя Орденом Св. Георгия за самоотвержение и хладнокровие и отличную стрельбу при отражении неприятельских миноносцев 18 июня в 8 часов вечера около берегов Японии. Затем до свидания и будьте здоровы, Матвей.
Я вам вчера написал и послал письмо и там сообщил все подробности боя».
Это назидательное письмо Матвей Лаптев написал в период относительного затишья, когда корабли Владивостокского отряда крейсеров готовились к новому походу.
«Город Владивосток, крейсер “Громобой”. 1904 года июля 2-го дня.
Здравствуйте, премноголюбящая супруга Гликерия Андрияновна и сыночек Димитрий!
Спешу засвидетельствовать свое супружеское почтение и низко кланяюсь, дорогая моя супруга Гликерия Андрияновна, а дорогому моему сынку Димитрию шлю родительское благословение, которое может существовать навеки нерушимо…
Дорогая моя супруга Гликерия Андрияновна, уведомляю тебя: я в настоящее время, слава Богу, здоров и опасности не вижу… Последний раз ходили в море, ты уже знаешь…и как ушли от неприятельских судов…и как за это я получил Георгиевский крест, за которую буду получать пензию, а что случится со мною, будешь получать ты… Дорогая Гликерия, если что меня постигнет и не будет известно про меня и после войны, подайте на Вятского губернатора бумагу… А Бог даст, Гликерия, все обойдется…
Еще, дорогая Гликерия, опиши, как посенокосила? Очунь тебе, наверно, трудно…каждую ночь ходила ты домой ради Димитрия, но что делать?.. Теперь, наверно, начали жать рожь, ходите в поле, мы с тобой ходили, – помнишь: рука за руку схватим и идем… Никогда мне, кажется, не забыть этого дорогого времени, прожитого с тобой…Но я думаю, скоро оно опять возвратится, если только Господь сохранит от бомб дерзкого врага, которые страшно разрываются и поражают. Господь, наша надежда, да сохранит нас с тобою…И наступит то время, когда я приду домой, поцелую и скажу: “Здравствуй, дорогая Гликерия и дорогой Димитрий, и мама, и все родные”. И сердца наши только обратятся в радость, и забудутся те дни, которые мы переживаем сейчас.
Еще, дорогая супруга Гликерия, пиши письма почаще. Только тогда я чувствую себя хорошо, когда получу от тебя письмо. Хотя и слезы прошибают, когда начинаю читать, но все ж как-то веселее, и думаю: еще не забыла ты меня!».
Во время стоянки крейсера на «бочке» Дмитрий Мацкевич прочитал в газетах о том, что из Японии поступают тревожные сообщения о бунтах и беспорядках. «Голодные, вследствие полной безработицы, японские чернорабочие еще в апреле высказывали стремление потребовать от администрации источники, откуда им кормиться, а также уплачивать взыскиваемый с них военный налог. Но восстание это замедлилось до того дня, когда разразилась страшная весть о гибели военных транспортов, потопленных Владивостокской крейсерской эскадрой. Оно началось с кровопролитной драки в деревне Инаса между русофобами и русофилами. Затем переросло в погромы купцов, имевших деловые отношения с русскими, в городах Нагасаки, Кобе, Токио. Все это потребовало вмешательства полиции.
В столице бунтовщики сожгли дом адмирала Х. Камимуры, обвиняя его в подкупе со стороны русских, почему будто бы он еще ни разу и не настиг русскую эскадру».
«Так этой Кикиморе и надо», – с каким-то злорадным чувством подумал Дмитрий.
Моряки на эскадре, да и все жители Владивостока японского адмирала иначе, чем Кикиморой, и не называли.
В предпоследний, шестой, поход в июле 1904 года Владивостокский отряд под командованием контр-адмирала Иессена совершил рейд вдоль восточного побережья Японии, уничтожая суда с контрабандой.
Этот поход был самым длительным. Письма о событиях этого изматывающего рейда Матвей Лаптев направил отцу жены и своим родителям.
«Город Владивосток, крейсер “Громобой”. 1904 года июля 20-го дня.
Здравствуйте премногоуважаемый тятенька Андриан Севастьянович, шлю я вам сыновное почтение и поклон, желаю от Господа Бога доброго здоровья и благополучия… Еще кланяюсь многоуважаемой моей супруге Гликерии Андрияновне и шлю супружеское почтение, а дорогому сыночке Димитрию – родительское благословение, которое может служить навеки нерушимо. Еще кланяюсь тяте, маме, братцам и всем вообще.
Прошу извинить за долгое неуведомление письмом, но это вышло по случаю похода в море. Наша крейсерская эскадра ушла в море 4-го июля, а прибыла 19-го – благополучно и без потерь.
Теперь опишу наше путешествие. Когда вышли в Японское море, погода стояла хорошая. Пройдя море, нам нужно было выйти в Тихий океан и идти по восточному побережью Японии, а пройти это – вопрос трудный, нужно идти между японскими островами проливом, который шириною верст 15 и в котором могут быть наставлены стоячие мины и могут быть японские суда. Но, несмотря на это, мы вышли в пролив, где заметили несколько миноносок, которые скрылись из виду, и мы благополучно прошли. В проливе утопили японский пароход. А по выходе из пролива попался английский транспорт, который перевозил грузы в Японию. Но он оказался порожним и без угля, так что отправить его во Владивосток было нельзя, и его отпустили. Затем попался еще пароход, но он был с ранеными и был отпущен. Пошли дальше…
Впрочем, всего, что было, не описать… Отправили во Владивосток два транспорта: один вез белой муки 20 500 мешков и железнодорожные материалы – 6700 тонн, а второй был с лесом и углем… До японского города Иокогама не дошли и повернули обратно к Сангарскому проливу…В пролив не пошли, а повернули к острову Сахалину… Пока шли, погода сделалась туманная… это продолжалось целую неделю. Кроме того, волнение от зыби было ужасное… Подошли к Сахалину, а туман продолжается… Идти проливом в Охотское море невозможно: этот пролив широк, но мелок, и есть там подводные скалы. Кружили сутки около него… туман не проходит, а угля все меньше становится…Пошли к Сангарскому проливу… Подошли, а туман все стоит и стоит – идти нельзя. Кружимся… а угля совсем мало остается… Но вот туман рассеялся – и пошли напролом: будь что будет!.. И вот уже в проливе видим: идут японские миноносцы и отряд из четырех военных судов, но в бой не вступают – потому что старого типа. Идут близко к берегу и несколько позади нас. Мы предполагали, что в самом узком месте пролива нас караулит настоящая эскадра под командой адмирала Камимуры, которая все время нас ищет… Вошли в пролив – никакого Камимуры нет, слава Богу! Теперь мы свободны, и угля хватит, чтобы дойти до места… А Камимура все дни стоял в этом проливе и только за сутки до нашего появления ушел к проливу у Сахалина, в надежде встретить нас там. И вот, благодаря Богу, все обошлось благополучно. А если бы встретили тут нас, то пришлось бы тогда действовать по примеру крейсера «Варяг», который погиб при Чемульпо. Наверно, читывали, как он погиб?
