Джулиан Стоквин - Укротители моря
Неужели у него получилось! Невероятно, немыслимо, но его ловушка сработала! Руль у приватира, несомненно, заклинило, что привело в полное замешательство команду, и сейчас, как он видел, на борту царили неразбериха, хаос и ужас. Долетали звуки команд, приказывающих обстенить паруса, страх и паника захлестнули команду, так как все понимали, что плывут прямо в руки врага.
На палубе «Крепкого», где уже заметили, что «Минотавр» грозит врезаться прямо в них, чувствовалось некоторое недоумение. Прогремел предупреждающий выстрел, ядро упало в воду рядом с форштевнем приватира. Никакой капитан, будучи в здравом уме, никак не мог бы сопротивляться в создавшемся положении, он был абсолютно беззащитен против пушек двухпалубного военного корабля. Француз медленно спустил флаг, и корабль Королевского флота «Крепкий» без боя захватил призовое судно.
Глава XI
Президент приподнял обеими руками бутон розы и вдохнул ее аромат.
– Восхитительно! – произнес он и, подняв глаза, увидел идущего к нему нового секретаря министерства военно-морского флота Бенджамена Стоддерта. Адамc вежливо поздоровался: – Мне очень приятно видеть вас, Бен.
Они были единомышленниками. Миновала пора кровавого дурмана, застилавшего сознание людей двадцать лет тому назад во время революции. Теперь пришел час трезвого осознания власти и применения ее на деле в условиях идущей во всем мире войны.
– Боюсь, мы опоздали, – сразу приступил к делу Стоддерт. – Из-за суматохи все произошло слишком быстро.
Лицо у Адамса посуровело, проступили глубокие морщины.
– Мне не нужна война с Францией, уясните это для себя прежде всего! Я ненавижу их политическое устройство и высокомерие, но я сделаю все от меня зависящее и не допущу, чтобы Америка встала на чью-либо сторону из воюющих стран.
Они молча прошли к следующему кусту роз.
– Совершенно согласен с вами, Джон, однако мы должны отстаивать свои интересы. Никто в мире вместо нас не будет этого делать.
– Бен, я отменил договор, который мы заключили с Францией в 1778 году. Молча проглатывая оскорбительные намеки от Джефферсона, я все-таки заставил конгресс слушать меня. Займитесь лучше военным флотом, а мне позвольте заботиться о происходящем в мире.
– Хорошо, сэр.
Стоддерт не видел оснований для того, чтобы смягчить их решение в ответ на действия французов, но он слишком хорошо знал, что не стоит оспаривать избегающую крайностей политическую тактику президента. Кроме того, Адамc был увлечен идеей формирования военного флота. Он был одним из первых, кто ратовал за создание американского военного флота. Пестрый по своему составу флот во время революции служил разве только вызовом британскому военно-морскому флоту. Первая попытка оказалась неудачной, флот распустили. Но теперь создавался совсем другой флот, федеральный и сугубо профессиональный, чем он резко отличался от прежнего. На долю Стоддерта выпала почетная обязанность быть его повивальной бабкой.
– Теперь у вас есть капитаны.
Однако дело оказалось чрезвычайно обременительным. Каждый из выбранных капитанов изо всех сил старался получить звание или пост повыше и попочетнее.
– Есть, – согласился Стаддерт: Тракстон, Николсон, конечно, Бэрри и несколько лейтенантов. Потребовалось личное вмешательство старого Джорджа Вашингтона, чтобы уладить вопрос о старшинстве. И кроме того, корабли.
Для начала торговые суда переоборудовали в военные, а также ускоренными темпами достраивали шесть фрегатов «Конститьюшн», «Констеллейшн»[20] и другие.
– И у вас есть бюджет, – заметил Адамc. – Конгресс утвердил требуемую сумму, несмотря на то, что строящиеся корабли дорого обходятся. Причем республиканцы яростно выступали против строительства, поскольку считали такие меры совершенно излишними за отсутствием врагов на континенте. Но теперь все трудности позади. Бен, дружище, будь осторожен.
Они оба хорошо понимали политический риск принятого решения.
– Больше я тебя не удерживаю, – президент сорвал одну розу, вдыхая ее аромат, затем повернулся лицом к Стоддерту. – Меня интересует лишь одно. Каким образом вы собираетесь создавать традиции, воспитывать надлежащее отношение, правила, морской дух, надеюсь, вы понимаете?
Стоддерт задумался:
– Мне кажется, мы выработаем все это точно таким же образом, как и создавали наши законы. Мы позаимствуем у англичан все необходимое, а лишнее отбросим за ненадобностью. Как бы там ни было, но Королевский военный флот – лучший флот нашего времени.
Камнем преткновения стал Джиндлер. Он умолял Кидда не упоминать о нем, объясняя, что его активное участие в операции против нейтральной страны могло послужить поводом для международного конфликта. Но без упоминания о Джиндлера весь его доклад, безусловно, становился неправдоподобным, особенно в своей заключительной стадии, которая вовсе была невозможной без постороннего содействия. Том мог себе только представить, какое вежливое и презрительное недоверие воцарится за столом в кают-компании, когда услышат такой рассказ. Все сочтут его бесстыдным бахвалом. Нет, он ни за что не мог пойти на такое.
Ему не оставалось другого выхода, как откровенно рассказать о том, как его встретили на берегу, о его настойчивых усилиях, увенчавшихся созывом городского собрания, и, наконец, об инструкциях, полученных из Хартфорда. Он довольно подробно доложил обо всем капитану, который в целом одобрил его поведение, понимая, с какими странными демократическими порядками пришлось столкнуться его лейтенанту. Но никакие странности демократии не могли испортить настроение капитану, когда у них за кормой шел захваченный приз. Он уже предвкушал свой доклад и, несомненно, похвалу адмирала, который сумеет оценить все по достоинству.
Кидд гордился тем, что ему удалось сделать, и в то же время чувствовал горечь. Ему лучше следовало помалкивать, Ренци согласился подготовить для него доклад, смесь правды и вымысла, который предстояло вручить адмиралу. Взамен Кидд обещал ему рассказать полностью всю историю, которая удовлетворит его любопытство.
Галифакс часто видел, как отплывают и прибывают в его гавань корабли в военное время, и в появлении «Крепкого» не было ничего необычного. «Крепкий» бросил якорь на рейде перед всей флотилией, с обеих сторон прозвучали пушечные выстрелы, вслед за тем капитан Хоугтон в парадном мундире и при шпаге отправился на борт флагмана, чтобы доложить о захваченном им корабле и соответствующем пополнении личного адмиральского фонда.
По возвращении «Крепкого» на него незамедлительно доставили новые инструкции для сигнального лейтенанта, на их изучение было отпущено три дня с момента получения. Кидд застонал от досады. Сигналы, а также их смысл были прерогативой адмирала, командующего эскадрой, и входили в состав «Боевых инструкций». В них адмирал подробно описывал тот или иной маневр, которым суда его флотилии должны были встречать врага. Адмирал Дик Хоув, по прозвищу «Черный», подавивший в прошлом году восстание моряков на Спитхэде, проделал громадную работу по стандартизации флажковых сигналов, и Кид сразу заметил, что адмирал Вэндепут сделал то же самое.
