Фрэнк Йерби - Гибель «Русалки»
– Особенно когда ее разжигает монго, – заметил Джеймс Раджерс.
– Монго даже умнее, чем ты думаешь. Он подослал нам троянского коня, колдуна по имени Мукабасса. Как бы в подарок брату от Флэмбури. Такого безобразного косоглазого черного ублюдка я в жизни не видывал. Но колдун он хороший, это уж точно. Стоило ему появиться, как все пошло кувырком. Скот стал болеть. Один из детей ослеп. Здоровый, могучий воин сошел с ума, потому что ему померещилось, будто он видел в джунглях призрак смерти, охваченный белым пламенем. У первой жены Флонкерри на прошлой неделе случился выкидыш. Старинные друзья поссорились и порезали друг друга ножами. И все из-за этого старого хрыча Мукабассы.
– Как его зовут, я не разобрал?
– Мукабасса. Недурное имечко, не правда ли? Ему очень подходит. Я говорил Флонкерри не один раз, чтобы он прогнал этого сукина сына колдуна ко всем чертям, но Флон его боится. Придется мне, видно, самому это сделать…
– Тем более теперь, когда я тебя предупредил, – сказал Джеймс Раджерс.
Гай отправился вместе с капитаном на пристань, где его уже поджидали крумены, чтобы доставить на борт «Воладора». Они обменялись рукопожатиями.
– Побереги себя, – сказал Раджерс. – Хочу вновь тебя увидеть, когда приду сюда в очередной рейс…
– Не беспокойся, капитан, я себя в обиду не дам, – сказал Гай.
Проводив его, он вернулся на веранду. Он сидел там и думал о надвигающейся опасности. Было совершенно ясно, что замышлял да Коимбра: надеялся посеять раздор среди фольджи Фолкстона и таким образом ослабить их боевой дух, а затем побудить завистливую клику Флэмбури напасть на факторию и сжечь ее.
На самом деле все обстояло еще хуже, чем даже мог предположить Гай. Мукабасса не просто сеял рознь среди фолкстонских фольджи – он убивал их. Всякий раз, когда Флонкерри, вождь фольджи, пытался выяснить у него причину целой череды несчастий, обрушившихся на племя, у колдуна был наготове один и тот же ответ: кто-то навел порчу на людей Флонкерри. Почти каждый день Мукабасса устраивал разбирательства, которые называл судом Всевышнего, чтобы доказать вину или невиновность того или иного воина, и уже пять человек умерли, выпив воду сэсси, ядовитое варево, образующееся при кипячении коры дерева джеду. Понятно, что Мукабасса признал их всех виновными.
Поскольку «суды Всевышнего» происходили не в самом Фолкстоне, а в джунглях, Гай ничего не знал об этих якобы освященных свыше казнях. Никто не осмеливался рассказать ему о них. Все хорошо знали о его неприкрытой ненависти и презрении к колдунам и их деяниям. Но столь велика была власть предрассудка над их дикарским сознанием, что они не решались ослушаться Мукабассы. Вот так монго Жоа ослаблял оборонительные рубежи Гая…
Гай увидел, что к нему идет Флонкерри. Это был высокий, исполненный чувства собственного достоинства чернокожий, мускулистый и еще молодой. Но сейчас лицо его выражало глубокую печаль. Крупные слезы сверкали на черных щеках.
«Что там еще стряслось», – подумал Гай.
Прежде чем заговорить, Флонкерри быстро огляделся по сторонам.
– Прогуляемся немного, бвана? – произнес он наконец.
– Хорошо, – сказал Гай и встал. Они прошли через поселок и углубились в джунгли.
Флонкерри испуганно поглядывал на него.
– Здесь никого, – наконец сказал он.
– Говори, в конце концов! – взорвался Гай. – Чем ты так обеспокоен?
– Капапела, бвана. Мукабасса ее запер.
– Что? – взревел Гай. – Да как может Мукабасса, дьявол его забери, запереть твою вторую жену? Ты хочешь сказать, что позволил ему посадить ее под замок? Проклятье! Сколько раз я говорил тебе, Флон, что нужно прогнать отсюда этого старого мошенника?
– Мне пришлось подчиниться, бвана. Мукабасса сказал, что Капапела навела порчу на Никию, и ее ребенок родился слишком рано, мертвым. А завтра Капапела будет пить сэсси, чтобы узнать, хорошая она или плохая. Но я боюсь, она умрет, очень боюсь. Те другие все умерли. Пять мужчин и женщин умерли…
– Гром и молния! Уж не хочешь ли ты сказать, что позволил Мукабассе убить пять человек, не сказав мне ни слова? Флон, сдается мне, ты заслуживаешь хорошей порки!
– Он великий колдун, – прошептал Флонкерри. – Он только дает им воду сэсси, а убивают их собственные черные сердца, да…
– Послушай, Флон, – решительно сказал Гай. – Кора дерева джеду ядовита. Как укус гадюки. Дай любому человеку отвар коры дерева джеду, и он, если выпил достаточно, через некоторое время умрет. Господи Боже! Да напряги немного свои мозги, если они у тебя есть! Эти колдуны спасают тех, кого хотят спасти, тех, чьи родственники дали взятку этим злобным негодяям; они дают им ровно столько отвара коры джеду, или воды сэсси, если тебе так больше нравится, чтобы их вытошнило. Вот и вся хитрость.
Флонкерри покачал головой с важным видом:
– Бвана не знает силы колдовства. Большая магия. Только черные сердца задыхаются от древесного отвара сэсси. Чистые сердца бьются сильно и…
Его не переубедишь. Гай понимал это: между ними – стена, разница в несколько веков цивилизации. Он очень любил Флонкерри, однако сейчас ему хотелось задушить его. Но что этим изменишь? Он вспомнил Капапелу такой, какой видел ее в последний раз. Она была так прекрасна, как будто явилась из «Песни песней»: стройная, как пальма, с бархатисто-черной кожей. Шапка коротко подстриженных волос на маленькой изящной голове, маленький носик кнопочкой и мягкие пухлые губы – воплощение африканской красоты. Да, Капа красива. Даже он, несмотря на все свои предрассудки, не мог не видеть этого. И завтра ей предстоит умереть, потому что этот черный осел с репейником вместо мозгов, за которого она вышла замуж, так боится колдовства, что даже не пытается спасти женщину, которую любит больше жизни…
И словно в ответ на его мысли Флонкерри сказал:
– Капапела умрет – я умру. Не стану жить без нее.
– Постой! – сказал Гай. – Послушай, Флон, если я докажу, что колдовство белого человека сильнее, чем колдовство Мукабассы, обещаешь прогнать его отсюда?
Глаза Флонкерри вспыхнули:
– Твое колдовство будет сильнее, бвана! Тогда я возьму свой ассагай и распорю его от зубов до живота, да!
– Этого не потребуется, – сказал Гай. – Пойдем, потолкуем с его милостью…
Мукабасса впился в Гая своими злобными косыми глазами.
– Бвана хочет сделать колдовство белого человека сильнее колдовства Мукабассы? – прорычал он. – Бвана не знает, что говорит!
– Прекрасно знаю! – решительно сказал Гай. – Больше того, я знаю, что ты мне надоел до смерти, проклятый черный убийца! Ты и я испытаем, чье колдовство сильнее, дважды. В первый раз я докажу тебе, что твоя вода сэсси ничего не сможет сделать против моей. А потом ты увидишь, что даже папа Дамбалла на моей стороне!
