Джеймс Купер - Пенитель моря
— Очень хорошо. Нельзя ли попросить альдермана притти сюда? Времени у меня мало, а я должен с ним о многом переговорить…
Здесь Пенитель невольно остановился. Внезапный свет озарил и океан, и корабль, и его экипаж. В немом ужасе оба моряка переглянулись между собою и одновременно отступили назад, как бы по влиянием одной страшной мысли. Вскоре яркий свет, вырвавшийся из переднего люка, объяснил им все дело. В то время глубокая тишина, до сих пор царившая на «Кокетке», огласилась испуганными криками: «пожар!»
Страшная весть мигом облетела весь корабль. Какие-то глухие звуки, несшиеся из трюма, скрипение палубы, торопливые слова команды следовали друг за другом с быстротою молнии. Двадцать голосов повторяли одно слово: «граната», объяснявшее и опасность, угрожавшую судну, и причину ее.
Еще за минуту перед тем надутые паруса, темные снасти, воздушные линии вантов виднелись лишь при слабом отблеске звезд. Теперь же при зареве пожара мельчайшие детали корабля резко выделялись на темном фоне неба и океана. Красивое зрелище представляли эти симметричные снасти, грациозные очертания крейсера, эти группы моряков, походивших на озаренные светом факелов статуи; но в то же время окружавшая этих несчастных темная бездна океана слишком красноречиво говорила о всем ужасе их положения.
На мгновение водворилась тишина: как окаменелые, моряки смотрели на грозное зрелище. Но вот раздался звонкий и ободряющий голос капитана, покрывший собою гул огня, пролагавшего себе дорогу уже через все щели.
— Позвать всех тушить огонь! На места, господа! Будьте спокойны, друзья, храните молчание!
Хладнокровие и решительность, звучавшие в голосе Лудлова, превозмогли смятение матросов. Привычка повиноваться взяла свое. Все беспрекословно отправились исполнять приказание капитана.
В эту минуту близ одного из люков выросла гигантская фигура Пенителя Моря. Подняв руку, он вскричал голосом, могущим поспорить с ревом бури:
— Где мои матросы с бригантины? Сюда, мои храбрые соколы! Намочите водой парусину и следуйте за мною!
Толпа суровых моряков окружила своего вождя и исчезла вслед за ним в глубине корабля. Началась отчаянная борьба с разбушевавшейся стихией. Одеяла, паруса, все предметы, которые могли в данную минуту быть полезными, были облиты водой и бросались в огонь. Пожарная помпа заливала корабль водой. Но теснота пространства, где можно было действовать против огня, нестерпимый жар, удушливый дым не позволяли проникнуть в центр пожара. Надежда уступила место отчаянию. Через полчаса Лудлов заметил, что самые сильные и храбрые матросы беспомощно опустили руки, видя бесплодность своей работы. Появление Пенителя на палубе окончательно обескуражило всех. Словно по команде, все работы были разом брошены. Подойдя к капитану, контрабандист сказал ему на ухо:
— Спасайте раненых! Мы на раскаленном вулкане.
— Я уже приказал канониру затопить пороховую камеру.
— Слишком поздно! Внутренность корабля превратилась в огненную печь! Я слышал, как этот несчастный провалился в кладовую. Никакая сила человеческая не могла бы помочь ему. Граната упала в кучу горючего материала, этим и объясняется пожар. Как ни жаль, а приходится бросить это чудное судно. Лудлов, покажите себя мужчиной! Позаботьтесь о раненых. Мои лодки к их услугам.
Лудлов с твердостью покорился судьбе. Немедленно он распорядился снести всех раненых в лодки. Эта операция потребовала величайшей осторожности и в то же время быстроты. Самый последний юнга очень хорошо понимал, что взрыв пороховой камеры, угрожающий с минуты на минуту, сбросит всех в море.
Передняя палуба становилась слишком горячей, чтобы можно было на ней оставаться. Некоторые балки уже начинали поддаваться действию огня, но корма некоторое время могла еще служить убежищем. На ней то все и собрались. Здесь же сносили раненых в лодки.
Лудлов стоял около одного трапа, Пенитель — возле другого, чтобы предотвратить какие-либо беспорядки. Здесь же виднелись фигуры Алиды, Сидрифта, альдермана и слуг. Казалось, прошел целый век, прежде чем последний раненый нашел себе место в лодке. Наконец радостный крик: «готово!» раздался в воздухе. Лудлов повернулся к Алиде.
— Теперь можно подумать и о вас, дорогая Алида! — сказал он, обращаясь к молчавшей девушке.
— А вы? — нерешительно спросила она.
— Мой долг требует, чтобы я оставил свой корабль последним.
Резкий взрыв в глубине корабля, при чем он сопровождался целым снопом огня, вырвавшимся из люка, прервал капитана. Это было сигналом к общему смятению. Под влиянием слепого ужаса некоторые из матросов бросились в море, другие устремились, давя друг друга, к лодкам. Забыты были всякий порядок и дисциплина; все сокрушала жажда жизни. Тщетно Лудлов заклинал своих людей успокоиться и подождать. Его слова тонули в общем крике и гаме.
Одну минуту казалось, что Пенителю Моря удастся восстановить порядок. Бросившись вниз по трапу, он одной рукой уцепился за канат, другой схватился за нос шлюпки, с гигантской силой удерживая ее, несмотря на все усилия весел и багров отпихнуть ее. Громовым голосом он вскричал, что раздробит голову первому, кто осмелится покинуть корабль.
Вероятно, великодушный порыв контрабандиста увенчался бы успехом, имей он дело с одними своими матросами. Теперь же вышло иное. В то время как некоторые из бунтовщиков уже готовы были уступить приказанию Пенителя, другие, наоборот, с яростью завопили:
— В море колдуна!
Уже багры направились в грудь Пенителя, как раздавшийся вторичный взрыв придал новые силы бунтовщикам. Еще усилие, и шлюпка их отделилась от корабля.
Повиснув на трапе, Пенитель яростно смотрел вслед отъезжавшим лодкам. Примеру одной последовали и другие. Вслед за ними полетело энергичное проклятие Пенителя. Но едва он поднялся на палубу, прежнее хладнокровие вернулось к нему.
— Несколько пистолетов разрядилось от жары. Трусы и напугались! — сказал он почти весело. — Надежда еще не потеряна. Смотрите: они остановились и, быть-может, вернутся.
Вид покинутых ими на произвол судьбы жертв, сознание, что сами они почти вне опасности, едва не остановили беглецов. Но эгоизм восторжествовал! Хотя многие в глубине души и жалели покинутых, но вернуться назад не решались, за исключением молодых мичманов. К сожалению, их предложение в этом смысле было отвергнуто, и, не находя другого средства, храбрые молодые люди сделали знак продолжать путь к земле, имея в виду немедленно вернуться к погибающим, как только будут высажены матросы. Весла погрузились в воду, и шлюпки беглецов потонули во мраке.
