Юрий Шестера - Наследник поручика гвардии
Вступление России в войну с Турцией было ускорено разгромом в феврале 1877 года турецкими войсками Сербии, которая в июне 1876 года выступила совместно с Черногорией против турецкого господства. Тогда, заручившись нейтралитетом Австрии и получив согласие Румынии на проход русских войск через ее территорию, Россия совместно с другими европейскими державами предложила Турции начать демобилизацию и осуществить разработанный русской дипломатией проект автономного устройства Боснии, Герцеговины и Болгарии.
Турция ответила отказом. И 12 апреля 1877 года император Александр II подписал манифест об объявлении ей войны.
* * *Макаров приказал «свистать всех наверх». Став перед строем, он обвел шеренги матросов во главе с офицерами долгим взглядом.
— Война объявлена, — заметно волнуясь, произнес он. — Мы идем топить турок! Знайте и помните, что наш пароход есть самый сильный миноносец в мире и что одной нашей мины достаточно, чтобы утопить самый сильный броненосец. Клянусь честью, что я, не задумываясь, пойду в бой с целой турецкой эскадрой и что дешево нашу жизнь не отдам!
Раздалось такое «ура!», какого, по собственному признанию Макарова, ему не приходилось более слышать…
Остались позади бесконечные тренировки по спуску катеров на воду и их подъему на борт «Константина». При помощи особых шлюпбалок собственной конструкции Макаров добился выполнения этого маневра. Добился, конечно, не сразу: катера срывались, тросы лопались, а шлюпбалки гнулись. Зато в итоге все четыре катера одновременно спускались на воду за семь минут! Кроме того, был отработан спуск катеров на воду и при движении «Константина» со скоростью шесть узлов, однако поднимать их на борт приходилось все-таки по очереди.
На корабле готовились к боевым действиям. Более всего Макаров опасался какой-нибудь непредвиденной случайности. «Наш успех верен, — говорилось в его приказе, — но может случиться, что из-за какой-нибудь мелочи, из-за какого-нибудь бензеля[98] произойдет неудачный взрыв. На эти-то мелочи я обращаю внимание всех служащих на судне. Я надеюсь, что всякий с любовью и полным спокойствием осмотрит свою часть».
Не зря так волновался командир «Константина»: атаки минных катеров — особенно первые — подтвердили его опасения.
Между тем турецкие корабли беспрепятственно обстреливали русские порты на кавказском побережье: Поти, Гудауту, Очамчиру. А 2 мая 1877 года пять турецких броненосцев причинили серьезные разрушения крепости и городу Сухум-Кале[99].
Макаров несколько раз обращался к главному командиру Черноморского флота с настоятельными просьбами разрешить ему выйти в море для поиска и атаки турецких кораблей. Однако тот медлил и только спустя две недели после объявления войны наконец-то дал долгожданное разрешение.
— Выходим в море, Иван Кузьмич! — восторженно сообщил лейтенанту Зацаренному Макаров. — Настало наше время!
— Наконец-то! Дождались! — воскликнул тот с загоревшимися глазами. — Ну, держитесь, турки-османы! — от охватившего его возбуждения он потирал руки. — Не видать вам теперь спокойной жизни на Черном море!
— Сейчас наша главная задача — подорвать какой-нибудь броненосец! — произнес тот. — Уж очень это нужно для нашего дела. Просто необходимо!
* * *Ранним утром 29 апреля 1877 года «Константин» покинул Севастополь и направился к кавказским берегам, куда, по имевшимся сведениям, турки переправляли войска своей анатолийской армии. Однако в Поти турецких кораблей не оказалось: накануне они обстреляли город и ушли в неизвестном направлении.
— Ваше мнение, господа офицеры, по поводу наших дальнейших действий? — обратился Макаров к своим помощникам, лейтенантам Скоробогатову и Зацаренному, находившимся здесь же, на мостике.
— Предлагаю идти к Батуму, Степан Осипович, — высказал свое мнение старший офицер. — Думаю, турки не покинули кавказского побережья, и будут курсировать вдоль него, продолжая обстреливать наши города. А сейчас отсиживаются именно в Батуме.
— Поддерживаю, — высказался и Зацаренный. — Ведь они здесь чувствуют себя в полной безопасности, — он чертыхнулся.
— Вы бы лучше, Иван Кузьмич, высказывали свою ненависть к туркам в бою с ними, — улыбнувшись, посоветовал командир. — Тем не менее я согласен с вашим мнением, господа. Будем искать турецкие корабли в районе Батума…
Уже смеркалось, когда «Константин» приблизился к батумским берегам и застопорил ход. До Батума оставалось всего около семи миль.
— С богом, господа офицеры! — обратился Макаров к командирам катеров. — К Батуму пойдем кильватерной колонной. На головном катере «Минер» буду следовать я. За ним пойдут «Чесма», «Синоп» и «Наварин». При обнаружении кораблей противника атаковать их по моей команде. В случае, если после атаки связь с «Минером» или «Константином» будет потеряна и вы не сможете их быстро разыскать, то направляйтесь в Поти.
В полной тишине катера, находившиеся уже под парами, спустили на воду.
* * *— Вижу огни неприятельского судна! — доложил боцман «Минера», выполнявший одновременно и обязанности сигнальщика.
Вглядевшись, Макаров и лейтенант Писаревский действительно заметили вдали мелькающие огоньки. Их сердца учащенно забились: вот она, долгожданная цель!
— «Чесме» атаковать неприятеля! — приказал в рупор Макаров, ведь это был самый быстроходный катер. — Остальным приготовится к атаке!
Зацаренный спустил в воду «крылатую» мину и, ведя ее на буксире, дал полный ход, устремившись в атаку.
Мучительно медленно тянулось время. Наконец с турецкого корабля открыли ружейный огонь. «Сейчас, сейчас произойдет взрыв!» — затаили дыхание моряки на «Минере». Однако время шло, а долгожданного взрыва все не было.
— Что-то произошло с «Чесмой»… — с тревогой в голосе предположил Макаров.
— Видимо, так, Степан Осипович, — согласился Писаревский.
И действительно. Вскоре мимо «Минера» пронеслась «Чесма», осыпаемая ружейными пулями с преследующего ее турецкого корабля.
— Неудача! Мина не взорвалась! — прокричал с нее Зацаренный.
Макаров посмотрел на Писаревского:
— Тогда будем атаковать мы!
Тем временем турки уже заметили их катер и открыли по нему ружейный огонь тоже.
— Отходим! — приказал Макаров командиру катера. — Под огнем неприятеля мы не сможем спустить мину в воду, — пояснил он.
После отхода необстрелянная команда замешкалась с подготовкой мины, и момент для атаки оказался упущен: неприятельский корабль скрылся в ночной темноте. Макаров с сожалением смотрел в сторону растаявшего в ночи его силуэта.
