Джон Пристли - Затерянный остров
Потом был остров, где коммандер невольно завоевал сердце девушки по имени Искусная Сказительница. Островитяне в этих краях в большинстве своем отличались дружелюбием и не стеснялись незнакомцев, радостно их встречая и стараясь окружить заботой. Уильям как-то раз, отойдя от деревни, бродил по берегу лагуны, когда из подплывшей лодки вышла симпатичная девушка с огромными лучезарными глазами и, взяв его за руку, пробормотала приветствие на своем языке. Минуту они стояли не разнимая рук, не произнося ни слова, только улыбаясь друг другу. Потом девушка кивнула с серьезным видом и вернулась в свое крошечное каноэ, оставив Уильяму лишь аромат кокосового масла и странное чувство восторга пополам с замешательством.
Девушка, которую, как выяснилось потом, звали Искусная Сказительница, повела себя с коммандером, моментально пленившим ее гладким лицом и ясными голубыми глазами, гораздо более откровенно. При первой же встрече она ласково погладила его плечо и посмотрела с немым обожанием. Коммандер ужасно сконфузился. Он не собирался крутить романы и давать ненужные надежды. С другой стороны, учтивость не позволяла резко отогнать девушку, поэтому с отеческим: «Ну что вы, что вы!» — он похлопал по ласковой руке и отошел в сторону. Попытка отделаться не удалась. Искусная Сказительница не собиралась упускать мужчину своих грез. Сбегав куда-то, она вернулась с подарками — полированными раковинами и прочими безделками. Когда коммандер поблагодарил за подношение, она обвила гладкой смуглой рукой его шею и прижалась к нему щекой под восторженный хохот Рамсботтома и капитана Преттеля. Пунцовый коммандер осторожно высвободился, однако скрыться на крошечном острове было трудновато, и битый час на потеху публике разыгрывалась комедия с игрой в кошки-мышки. В конце концов коммандер спасся на шхуне, оставив Искусную Сказительницу одиноко стоять на берегу.
— Ну что же вы, коммандер, — пожурил его Рамсботтом. — Зачем обижать девушку?
— Хватит с нас и одного старого ловеласа, — беззлобно парировал коммандер.
— Старого?! Позвольте, да я вас на несколько лет моложе! — воскликнул Рамсботтом.
Это было правдой, хотя Уильям и сам часто ловил себя на том, что воспринимает Рамсботтома старшим из двух компаньонов. Несмотря на седину и сухопарость, чувствовалось в коммандере что-то юношеское, почти мальчишеское. Как ни абсурдно, в свои шестьдесят он казался не слишком старым, а слишком юным и неопытным, чтобы отвечать на заигрывания девушек вроде Искусной Сказительницы. От него веяло неискушенностью — тогда как при виде упитанного Рамсботтома не оставалось сомнений, что он себе ни в каких удовольствиях не отказывает.
— Возможно, — неохотно кивнул коммандер, не слишком обрадованный напоминанием. — Но все равно вы старый греховодник, Рамсботтом, и рискуете преждевременно превратиться в обрюзгшего сластолюбца.
— Зато проживу жизнь в радости, — возразил Рамсботтом. — И если для этого придется в том числе и греховодничать, как вы выражаетесь, то и пусть. Я люблю женщин — они были созданы для мужчины, а мужчина для них, — жаль только, что они на меня не вешаются сами. Хотя мне не на что жаловаться, по правде сказать. Надо отдать должное этим Южным морям — пусть не все здесь гладко, но вот женщины — без обмана. У нас таких женщин днем с огнем…
— Ничего подобного! — вскинулся коммандер. — Эти женщины — просто самки. Бывают красивые, как и положено самкам. А вот наши — порядочные белые женщины, я имею в виду, — совсем другие.
— Смешно вас слушать. Честное слово, просто смешно. Другие! Абсолютно такие же. Единственная разница в том, что здесь их ничего не сковывает, вот и все. Здесь они естественные. И наши ведут себя так же, когда уединишься с какой-нибудь в уютной комнатке да после двух-трех бокалов портвейна…
— Чушь! Мерзкая чушь! — Задохнувшись от возмущения, коммандер резко зашагал прочь.
Рамсботтом проводил его насмешливым взглядом и подмигнул Уильяму.
— Кажется, я его расстроил, Дерсли.
— Определенно. Я давно заметил, он не любит, когда так отзываются о женщинах. — Уильяму и самому эти разговоры были не по душе. Он видел огромную разницу между Терри и этими непосредственными островитянками. При мысли о Терри внутри у него все озарилось, словно сумрачный пейзаж от летней зарницы.
— Наш бедолага коммандер женщин толком и не знает, он из этих, воздыхателей на расстоянии, — объяснил Рамсботтом. — Пока мы плыли на Таити, у нас была уйма времени на разговоры, и вот постепенно мы добрались до женщин, любовных дел и прочего, и коммандер рассказал мне свою историю… Хотя какая там история, ее целиком на одной открытке можно уместить. В общем, он влюбился в жену другого моряка — на Мальте, кажется, — и лишь раз отважился сказать ей слово, а потом сбежал и вздыхал издалека. Как я понял, супруг ее дрянной был мужичонка, и жене его жилось очень несладко, но, разумеется, наш коммандер ничего поделать не мог, только вздыхать издалека. Мужчины почему-то убеждены, что именно этого женщины и ждут, вот и вздыхают в свое удовольствие: «Ах, звезда моя, свет моих очей…» На самом деле женщинам нужно что-то посущественнее. Чтобы кто-то сидел по вечерам рядом с ними у камина, ложился с ними в постель, и если человек им нравится, то там он и окажется рано или поздно, и никаких воздыханий. В здешних краях, как я уже говорил, их ничто не сковывает. Посмотрят, положат глаз, повиляют хвостиком и подойдут сами: «Эй, ты мне нравишься, пойдем со мной». Наши делают то же самое, только условностей больше и не видишь товар лицом, так сказать. — Рамсботтом хохотнул.
Пропустив мимо ушей последние фразы, задевающие его романтическую влюбленную душу, Уильям поинтересовался, чем все закончилось у коммандера.
— Нет, он так ничего и не предпринял, — ответил Рамсботтом. — Ел себя поедом и сгорал от любви, как говорят в фильмах. Самое большее — возил ее фотографию в серебряной рамочке на дне своего моряцкого сундука. А может, и на это не отважился.
— Бедняга, — посочувствовал Уильям.
— То-то и оно. Знали бы вы, Дерсли, — вы уже достаточно взрослый, чтобы и самому это понимать, хотя, сдается мне, еще не поняли — сколько ненужного сочувствия расходуется на таких вот воздыхателей, которые называют женщину звездой, музой и ангелом, вместо того чтобы угостить ее хорошим ужином с вином и прижать к сердцу. А на самом деле воздыхателям, по-моему, большего и не надо. Хотели бы они настоящую женщину, из плоти и крови, а не звезду очей, пошли бы и завоевали. Да и женщина сама таких воздыханий долго не выдержит, хотя внимание незадачливого поклонника, что тут говорить, лестно. Им не до фанаберий. Захотели — получили.
