Джон Дрейк - Одиссея капитана Сильвера
Теоретически две полные лодки должны были доставить свой груз на берег за три с половиной часа. На практике сильные течения в бухте и влияние климата на людей, не привыкших к такого рода работе, привели к тому, что до дневного перерыва удавалось выполнить только три рейса, а после перерыва на один меньше. Так что понадобилось четыре дня упорного труда, чтобы переправить груз из трюмов «Моржа» на берег. Последний рейс под радостные вопли с парусников и берега завершился через два часа после восхода солнца на: четвертые-сутки, так как до смерти уставшие пираты не смогли управиться до темноты за три дня.
В ознаменование этого события Флинт направил всех на берег, лодки перевезли сто сорок семь членов экипажей и шестерых гонг, оставив лишь Одну Селену запертой в кормовом салоне «Моржа».
Награбленное добро выставили на краю лагеря Сарни Сойера, в тени пальмовых крон. Сундуки стояли рядами, как войско на параде.
Семьдесят один с золотыми монетами.
Сто шестьдесят пять с серебряными.
Четыреста сорок шесть слитков серебра.
Народ ухал, ахал, пялил глаза, сдвигал шляпы на затылок и обратно на глаза. Скреб загривки и подбородки. И, сверкая парадным облачением, надетым по случаю высадки на берег, прикидывал что-то в уме, мучился каким-то невысказанным вопросом.
Вожди славных свободных тружеников, облаченные в синие сюртуки, задавались тем же вопросом. Казалось, попугай Флинта и тот о чем-то задумался.
Первым озвучил эту всеобщую озабоченность Билли Бонс. Он помянул чью-то мать и добавил:
— Сколько ж это все стоит, капитан?
— Много, мистер Бонс. Очень много — Флинт повернулся к «пастору» Смиту — Сосчитал, мистер Смит?
— Э-э… Гм… — Смит запустил руку в ворох бумаг, сваленных на столе, принесенном людьми Сарни Сойера. Долгий труд его завершился, настал миг славы, — Капитан, я приложил усилия к взвешиванию груза. — Он указал на хитрое сооружение из дерева и железа, продукт смекалки и сноровки корабельных умельцев. Головы тут же повернулись в указанном Смитом направлении. — Мы соорудили весы с помощью шестифунтового ядра, и я взвесил каждый ящик и сундук. Люди мистера Сойера очень помогли, спасибо им.
— Спасибо, мистер Сойер! — Флинт слегка склонил голову в сторону Сойера..
— Рад стараться, капитан! — откликнулся Сарни Сойер.
— Получается… — продолжил Смит. — Вот мой расчет. — Он порылся в бумагах. — Золотых монет у нас девяносто шесть центнеров. Серебряных монет двести двадцать центнеров, а серебряных слитков примерно двести девятнадцать центнеров.
Он с гордым видом огляделся.
— Понятное дело, вес ящиков и сундуков тоже сюда вошел, но они в сравнении с содержимым просто мелочь. Ну, и не слишком точно все измерено, ведь ядром пользовались, не гирей.
Народ бормотал, пока толком не поняв, что к чему.
— Мистер Смит, нам бы сумму в английских фунтах, хоть примерно, — кротко попросил Флинт.
— ДА-А-А!!! — заорали все.
Смит поморщился, поежился, принялся протирать очки манжетою, шуршать бумагами.
— Проблема, капитан, в характере сокровищ. Вот, скажем, золотые монеты…
— У-у-у-у — раскатилось по команде.
— Взять хоть вот этот. — Он указал на особенно крупный сундук с фигурными медными петлями в виде древесных листьев, украшенный резным орнаментом. — Я в него заглянул. Так там со всего мира монеты. Георги, луидоры, дублоны, физиономии разных королей европейских и маврских, нынешних и давних. У разных монет разная проба… Ну, чистота разная, содержание золота Их нельзя просто по весу сравнивать. Так что, понимаешь…
— Ясно, ясно, — недовольно поморщился Флинт. — А серебро? Там сплошь испанские пиастры. Сколько их?
— ДА-А-А!!!
— Так ведь… И тут неувязка. Где как, откуда посмотреть. В Англии этот песо стоит что-то под пять шиллингов, в Массачусетсе шесть, в Пенсильвании семь, а в Нью-Йорке восемь, а то и девять, в зависимости от потребности в серебре. В колониях эту монету страсть как уважают, испанский доллар.
Такие результаты вычислений Смита народу пришлись не по душе. Из гущи толпы раздались недовольные возгласы. Флинт нахмурился. Билли Бонс и попугай, чуткие к смене настроения хозяина, заморгали и заерзали, первый положил руку на рукоять сабли, а второй застонал в ожидании очередной гадости хозяина. И хотя попугай и Бонс не переглядывались, реагировали они, как будто сговорившись.
— Я так понимаю, мистер Смит, что не дождусь от вашей милости даже приблизительной оценки?
— Нет, сэр, как можно! Но, сэр, расчеты… штука такая сложная… Очень, очень сложная, сэр… — «Пастор» облизнул губы, принялся рыться в бумагах, ища и не находя чего-то. Чувствовал он себя неуютно.
— Скотина «пастор»! — донеслось из толпы.
— Воровская морда!
— Сколько натырил?
— Крысий хвост нам оставил?
— Тих-ха-а-а! — Сильвер как будто проснулся. — Отставить! — Он отделился от группы синих сюртуков, в которой стоял с краю, несколько обособленно. Стянув шляпу, он стер пот со лба и снова напялил шляпу на макушку.
— О, Джон! — саркастически усмехнулся Флинт. — Ты, никак, с нами, наконец?
— Может, да… А может, и нет — Сильвер ткнул пальцем в «пастора» Смита. — Но разрази меня гром, если я позволю этому моллюску запудрить мозги команде.
— Слушайте Долговязого Джона! — крикнул Израэль Хендс.
— Долговязый Джон! Долговязый Джон! — подхватила толпа.
— Значит, так… — продолжил Сильвер. — Коль нельзя точно, прикинем приблизительно. Сначала золото. — Он глянул на Смита. — Говоришь, девяносто шесть центнеров золота? — Смит кивнул. — Ну, так… Короче, мачту тебе в задницу… Считаем все в английских гинеях. Неточно? Да и черт с ним, для нас сойдет, Золото — оно всегда золото.
— Да-а-а-а…
— У-у-у-у— О-о-о-о…
— Ну, так… — продолжил Сильвер. — Сотня фунтов в английских гинеях весит этак унций тридцать, а в центнере, грубо говоря, восемнадцать сотен фунтов, — Сильвер строго глянул на толпу и добавил: — Как отлично знает каждый джентльмен удачи.
«Знатоки» заухмылялись, как школьники, уличенные в невыполнении домашнего задания.
— Так… Восемнадцать сотен — это шестьдесят раз по тридцать, так что центнер гиней стоит шестьдесят раз по сотне фунтов, что дает шесть тысяч фунтов. А коли у нас центнеров этих аж под сотню, то и будет у нас золотой монеты на шесть сотен тысяч фунтов. Для глухих повторяю: ШЕСТЬСОТ ТЫСЯЧ ФУНТОВ! — проорал Сильвер.
Толпа ахнула.
— Считаем дальше. Песо… пиастры. Каждый песо весит унцию, так что их тоже восемнадцать сотен в центнере. А центнеров у нас две сотни и двадцать сверх них. — Сильвер нахмурился и на мгновение прикрыл один глаз. — Что и дает три сотни и еще девяносто шесть тысяч унций. Возьмем за песо самое малое, в Лондоне четыре за фунт дают, и получится… ОДНА СОТНЯ ТЫСЯЧ ФУНТОВ!
