Юрий Шестера - Наследник поручика гвардии
— Лейтенант Чуркин, выйти из строя! — приказал он.
— Есть! — ответил Петр и строевым шагом вышел из группы офицеров, стоявших на правом фланге, остановившись в трех шагах перед адмиралом.
— Вы, Петр Михайлович, своим подвигом спасли жизни семисот пятидесяти офицерам, матросам и средним чинам, — громко произнес адмирал, чтобы сквозь гул прибоя и завывания ветра его услышали все, и вдруг осекся, заметив седую прядь, выбившуюся из-под фуражки лейтенанта. Любые, самые возвышенные слова теряли всякий смысл перед видом этой пряди на голове молодого офицера. Проглотив комок, застрявший в горле, адмирал напряженным голосом произнес одно: — Благодарю за службу!
— Служу Отечеству! — четко ответил лейтенант, вскинув голову.
Командир подошел и горячо обнял его. Все семьсот пятьдесят человек не по команде, а по зову сердца дружно грянули «ура!». На глазах Петра выступили слезы: это было высшим признанием его заслуги за их спасенные жизни…
А адмирал приказал отслужить благодарственный молебен и панихиду по погибшим товарищам.
Начавшиеся штормы нанесли корпусу фрегата сильные повреждения, и 2 ноября 1868 года «Александр Невский» был исключен из списка судов флота и Морского ведомства. В следующем году остатки корабля продали на слом, и один из лучших винтовых кораблей — последний русский фрегат, построенный из дерева, закончил свой путь.
* * *Российский флот учел уроки этой катастрофы. Причиной ее были признаны несогласованные действия адмирала и командира фрегата. Особое внимание стало уделяться мерам безопасности плавания в штормовых условиях. Во всяком случае, К. Н. Посьет считается организатором созданного в России в 1872 году Общества спасения на водах. Тем не менее виновников нелепой гибели фрегата император — с учетом того, что Посьет был наставником и воспитателем цесаревича — по семейному великодушию освободил от всякой ответственности.
В Дании до сих пор хранят память об этом событии в истории российского флота. В порту города Тюборн[89] стоит на постаменте один из якорей фрегата «Александр Невский». В музее соседнего городка Лемвинг есть отдельный раздел, посвященный этому происшествию. А на церковном кладбище городка Харбор находится братская могила, в которой покоятся три моряка — квартирмейстер Одинцов, матросы Шилов и Поляков, погибшие во время спасения экипажа «Александра Невского» (тела еще двух офицеров были перевезены в Россию). На скромном надгробном камне высечена надпись: «Они пошли на смертельный риск ради спасения своих товарищей. Господи, да упокой их души».
А регламентация отношений командира корабля и флагмана, находящегося на его борту, была осуществлена лишь в 1904 году во время Русско-японской войны после очередной трагедии на море.
* * *Перед входом в Славянский залив, являющийся частью обширного залива Петра Великого на юге Уссурийского края, на величественном мысе Брюса одиноко, резко контрастируя с окружающей местностью, возвышается белый цилиндр маяка. Это сложное электротехническое сооружение, оповещающее моряков об опасности, было воздвигнуто здесь сразу после окончания Русско-японской войны в связи с несчастным случаем, произошедшим у этого мыса…
Крейсер 1-го ранга «Богатырь» под контр-адмиральским флагом вышел весной 1904 года из бухты Золотой Рог в залив Посьета, расположенный у границы с Кореей. Он попал в густой туман, характерный для этих мест в данное время года, и курс корабля пришлось прокладывать, естественно, по счислению[90].
Командир приказал вахтенному офицеру идти со скоростью 6 узлов, но контр-адмирал не согласился с решением командира. Он как старший и по званию, и по должности приказал увеличить скорость до 12 узлов. Однако осторожный командир крейсера, отвечавший за безопасность корабля, приказал снова снизить скорость до 6 узлов. Адмирал, оскорбленный таким, по его мнению, самовольством, «закусил удила» и, упрекнув командира за чрезмерную осторожность, снова приказал увеличить скорость. Штурман, ведущий прокладку курса по счислению, уже не успевал вовремя отслеживать постоянно меняющуюся скорость хода, и местоположение крейсера в акватории Амурского залива становилось все более и более неопределенным.
Перепалка между адмиралом и командиром продолжалась до тех пор, пока по курсу корабля сквозь туман не надвинулись мрачные скалы. Команды «Стоп машины!» и «Полный назад!» безнадежно запоздали, и крейсер водоизмещением более шести тысяч тонн, содрогаясь корпусом и вспарывая днище о подводные рифы, выполз на прибрежные камни мыса Брюса. А это означало, что Владивостокский отряд крейсеров, прославившийся своими дерзкими рейдами на коммуникациях японских войск не только в Японском море, но и на Тихоокеанском побережье японских островов, на все время войны лишился своего самого быстроходного корабля. И пострадал корабль не в бою при неожиданном столкновении с противником, а из-за амбиций старшего начальника!
После разбора этого инцидента в Главном морском штабе в Морской устав была внесена статья, устанавливающая порядок взаимоотношений между командиром и старшим начальником, находящимся на борту корабля. Отныне, в соответствии с ней, право управления кораблем предоставлялось только командиру корабля. Старший начальник в случае несогласия с его решениями мог отдавать соответствующие приказы только после внесения в вахтенный журнал записи «Беру управление кораблем на себя», после чего он уже нес персональную ответственность за безопасность корабля.
Так в русском Военно-морском флоте был законодательно закреплен основополагающий принцип единоначалия, действующий и до сих пор.
* * *Ксения и Лиза ахнули, когда в гостиную, открыв дверь рывком, нетерпеливо вошел их дражайший Петруша, и буквально повисли на нем, осыпая поцелуями.
Они, конечно, знали о крушении «Александра Невского». Газеты наперебой, со всеми подробностями описывали беду, приключившуюся с одним из лучших фрегатов. Знали они и о подвиге лейтенанта Чуркина, совершенного им при спасении команды. Ксения наказывала прислуге покупать все, какие есть в продаже, газеты. Заметки о нем перечитывались по нескольку раз, вырезались и в ожидании возвращения Петруши хранились в отдельной папке в хронологическом порядке.
Ксения, выросшая в семье флотского офицера, прекрасно разбиралась в воинских чинах. Правда, флотские офицеры носили эполеты, но о значении количества звездочек на них она имела абсолютно четкое представление. Так что, увидав на шинели Петруши погоны с одним «просветом», но без звездочек, она несказанно обрадовалась.
